Это твоя жизнь

— Не, лучший-то я, — сообщил он таким тоном, как будто это общеизвестный факт. — Все интриги шоу-б-бизнеса, т-так? К-как п-предупредительный выстрел агентам: не задирайте цену на своих п-подопечных, а то на рынок всегда п-по-ступают свежие т-таланты.

Это правда, среди членов жюри был шеф Би-би-си, который нахваливал меня в «Гардиан». Я кисло улыбнулся, а Майк продолжал:

— Особенно т-такие, которые считают, что им агенты ва-аще не нужны, как Джимми Конвей Сраный.

— Откуда ты знаешь мою вторую фамилию?

— А я о тебе много ч-чего знаю, — напирал он.

Хотя он разошелся по пьяни, я все же испугался, что меня раскусили. Что именно он знает? А что люди говорят?

Майк расплылся в наглой улыбке, готовясь выложить своего козырного туза.

— Раз ты такой супер-пупер юморист, давай, выдай номер, прям щас!

— В смысле?

— Д-давай, сделай сегодня в «Комеди Стор» номер под занавес. А мы п-поглядим, каков ты из себя.

— Ну нет, боюсь, это невозможно. Я должен остаться для фотографирования лауреатов. Может, в другой раз?

— Вот так-то! — И он помахал через зал, довольный, что я не принял его вызова.

Трезвым я, наверное, ни за что бы не сумел противостоять Майку Меллору, но под занавес я был лишь чуточку менее пьян, чем он. Поскольку пришлось высидеть еще более дюжины награждений, я заметил, что беспрестанно прикладываюсь к стакану и преувеличенно аплодирую каждому лауреату, показывая, сколь ценными я считаю эти награды. Я выкурил одну из бесплатных сигар, и всякий раз, когда опустошал бутылку «шардонне», фея вина магически заменяла ее полной. К концу вечера, похоже, что-то случилось с полом, он то ли накренился, то ли еще что, в общем, мои ноги никак не могли его нащупать. Стеллу я, похоже, потерял, хорошо хоть, видел, куда иду, не то что эта здоровенная колонна с цветочным горшком сверху, которая вдруг выросла передо мной. Я пошел еще разок присесть в туалете и на секундочку закрыл в кабинке глаза. Когда я их открыл, то очень изумился, потому что все разъехались по домам, а уборщицы выметали из громадного пустого зала битое стекло. Смутно помню, как расспрашивал пожилую даму азиатского типа, не видела ли она подарочный пакет на спинке стула за столиком № 97, но у нее был ужасный английский, а мне вдруг стало очень неловко описывать роскошные подарки для привилегированных гостей.

А потом, помню, я брел по центру Лондона на ночной автобус до дома родителей, на шее у меня болтался галстук-бабочка, а в руке я сжимал металлическую фигурку, будто это мой пьяный собутыльник. Ночной автобус стоял на остановке, но водитель никак не хотел открывать двери. «Разве ты не знаешь, кто я такой?» — подумал я на миг. Наконец он нажал волшебную кнопку, я вошел и объявил место назначения уверенным тоном Господина Успеха.

— Фунт девяносто.

Я полез в карман за двухфунтовой монетой, но вспомнил, что половину своей наличности довольно глупо потратил на чаевые подавальщику портянок Поскольку сзади напирали люди, я стал рыться в карманах, зная наверняка, что никакой мелочи у меня нет. На мой, казалось бы, конструктивный запрос водитель хмуро глянул на меня и буркнул: «А по кредиткам не катаем». По идее, посмотрев, как меня награждали, он должен бы с удовольствием подвезти меня и бесплатно; мог бы даже объявить другим пассажирам о почетном госте, который нынче ночью составит им компанию. Не тут-то было. Сегодня в Великобритании без денег даже в автобус не пускают. Да уж, докатились! Стараешься наполнить жизнь людей радостью, несешь смех в этот печальный мир, и вот она, благодарность!

В лицо освежающе накрапывало, и я начал трехмильную прогулку до дома родителей. Быть может, это мой ангел-хранитель позаботился, чтобы я не забыл в автобусе награду или чтобы не проснулся за тридевять земель… Так или иначе, мне было все равно, потому что голова все еще кружилась от возбуждения прошедшей ночи. Вне всяких сомнений, это был лучший вечер в моей жизни. Меня переполняло такое незнакомое и пьянящее чувство — чувство, что я особенный и интересный, тот, с кем люди хотят познакомиться и поговорить.

Где-то за милю до дома рядом со мной притормозил полицейский автомобиль, прямо-таки в опасной близости, подумал я, и полицейские сквозь ветровое стекло принялись изучать странную одинокую фигуру, бредущую в ночи.

— Прошу прощения, — сказал полицейский, опустив стекло, — не могли бы вы идти по тротуару, а не по проезжей части? Будьте добры.

— Ой, извините, не заметил, — охотно откликнулся я, надеясь, что они спросят меня, что за необычную штуку я несу.

— И где это вы так?

— На церемонии награждения Британского шоу-бизнеса в «Гросвинор-Хаус» на Парк-лейн, — объяснил я, уверенный, что эта реплика наверняка спровоцирует более интересные вопросы.

— Отлично, сэр. В таком случае, всего хорошего.

Что? Неужели вот так и уедут? Меня шокировало их равнодушие, не достойное звания полицейского, я чувствовал, что обязан ответить на вопросы следствия, которое они должны провести.

— Вот, а если вас интересует, что у меня в руке, так это награда. Моя, я ее получил. На церемонии награждения.

Водитель наклонился ко мне: