Это у меня в крови (ЛП)

Бобы были выгружены на главной фабрике в Оахаке, где они начали процесс становления шоколадом.

– Позволь мне провести экскурсию, – сказал Тео. Он повёл меня по фабрике, которая была блестящей и выглядела современной до жути по сравнению с моей тёмной и вневременной фермой. ( Да, я начала думать, что ферма – моя.) Мы доставили бобы на очистку, объяснил мне Тео, затем они проведут остаток недели на обжаривании, отборе, перемоле, отжиме какао-масла, рафинировании, удалении воды, доведении до готовности, и наконец, консервации. Здесь были комнаты для каждого этапа. А в конце всего этого ты останешься с круглой, похожей на шайбу плиткой шоколада, с гравировкой создателя Маркеса. А в конце экскурсии Тео протянул мне одну из плиток.

– Теперь ты увидела всю историю жизни какао Теоброма от начала до конца.

– Теоброма? – Спросила я.

– Я сказал тебе фамильное имя, – уточнил Тео. Он продолжил объяснять, что его назвали в честь родового имени какао-дерева, оно было греческим, данное каким-то шведом, вдохновленным майя и французами. – Так вот, ты видишь моё имя повсюду.

– Какое красивое имя...

– Но немного женственное, ты не находишь?

– Там, откуда я родом, как только узнали бы о твоем имени, то решили бы что ты преступник, – сказала я не подумав.

– Да... Я часто удивлялся, почему девушка из страны, где какао не произрастает и где это вещество запрещено, может быть заинтересована в продукции, чтобы остаться в Чьяпасе. Как ты заинтересовалась какао, Аня?

Я почувствовала как мы ступили на опасную почву и залилась румянцем.

– Ну, мой отец умер, а шоколад был у него в чести.

– Да, это имеет смысл. – Тео кивнул. – Си,си. Но что ты будешь делать с этими знаниями, когда вернешься домой в Нью-Йорк?

Домой? Когда я вернусь домой? Было почти восемьдесят градусов и я почувствовала как шоколад тает в моей руке.

– Быть может... свяжусь с движением легализации какао? Или... – Я хотела бы рассказать ему обо мне всё, но не могла. – Я еще не решила, Тео.

– Сердце привело тебя в Мексику. Временами так бывает. Мы делаем такие вещи, не зная зачем, просто потому что нам велит сердце.

Тео понял больше, чем я в своё время.

– Пойдем, Аня, нам нужно поспеть домой. В ночь после сбора урожая мои бабушки всегда готовят моле. Его готовят весь день, и это mucho большое дело, мы не можем опаздывать.

Я спросила у него, что такое моле.

– Никогда не пробовала моле? Тогда я могу тебе посочувствовать. Ты столького лишена, – сказал Тео.

Моле оказалось действительно большим делом, и фермеры были приглашены на трапезу равно как и все соседи. Даже Кастилио пришел домой из семинарии. Около пятидесяти человек столпились у длинного обеденного стола Маркесов. Я сидела рядом с Кастилио и Луной, они были единственными англоговорящими, кроме Тео и его матери. После благословления Кастилио все принялись есть. Оказалось, что моле – рагу из индейки – было основным блюдом мексиканской культуры. Оно было пряным, насыщенным и восхитительно вкусным. Я умяла его за секунду с хвостиком.

– Тебе нравится, – сказала прабабушка с щербатой улыбкой, накладывая мне очередную порцию.

Я кивнула.

– Что в нём ? – Я представила удивление мой семьи, если я брошу свой обычный репертуар из макарон и сыра.

– Secreto de familia, – сказала она и добавила ещё что-то на испанском, что было выше моего понимания.

Кастилио перевёл:

– Она говорит, что она сказала бы, что в нём, но не может. Она не верит в рецепты, особенно в случае с моле. Каждый раз он разный.

– Но, – настаивала я, – должны же быть общие правила. Я хочу сказать, что делает соус таким пряным?

– Шоколад, конечно! Разве ты не подумала, почему мои бабушки делают его после сбора урожая?

Индейка с шоколадным соусом? Никогда о таком не слышала.

– Там, откуда я родом, его готовить нельзя, – сказала я Кастилио.

– Вот почему я не хочу уезжать в Америку, – заявил он мне, прикончив очередную порцию.

Я посмеялась над ним.

– У тебя на лице соус, – сказал Кастилио.

– Ой! – я взяла салфетку и вытерла уголки рта.

– Дай я, – сказал Кастилио, схватил салфетку и окунул её в стакан с водой.

– Этот бизнес серьезнее, чем ты думаешь. – Он грубовато вытер мне лицо, будто я дитя малое.

После десерта, представляющего собой торт «три молока» – бисквит, пропитанный тремя разными кремами, один из фермеров притащил свою гитару и гости начали танцевать. Тео танцевал с каждой присутствующей здесь девушкой, включая своих сестёр, мать и обеих бабушек. Я одиноко сидела в углу, ощущая тяжесть и довольствие и вяло размышляла о всех проблемах и людях, которых я оставила. Нынешняя ночь подошла к концу. Луз, мать Тео, собрала оставшийся моле в контейнеры и раздавала всем его, называя «segunda cena» или второй ужин.

Когда гости разошлись, я начала переставлять стулья на свои места.

– Нет, Аня, нет, – сказала Луз и похлопала меня по руке, – мы это сделаем завтра.

– Как-то нехорошо – оставлять вещи.

– И всё же, оставь. Пойдем на кухню. Mi madre делает для семьи шоколад.