Это - убийство?

— Мотив был, как вы понимаете, тот же самый — ненависть к моему мужу. Его план заключался в том, чтобы убить второго брата и обратить все подозрения на человека, которого он ненавидел. Он прикинул, что ни у кого не могло быть явного мотива для убийства, кроме как у моего мужа, которому причитались по завещанию большие деньги. Вы это знаете. И конечно, такое странное повторение несчастного случая со вторым братом неминуемо вызовет расследование.

— Он рассказывал вам, как готовились эти убийства?

— Да, он мне все описал. В первый раз, пробравшись в карантинные палаты, он открутил вентиль газовой трубы и сбросил его на кровать.

— Так. А во втором случае?

— Он зашел в комнату к моему мужу, когда там никого не было, и стащил револьвер с патронами. Он знал, что Вилбрем любит в жаркую пору купаться по ночам. Ламберн тоже пошел в спортивный зал. Там он застал Вилбрема, который досадовал на то, что воду спустили. Сам Ламберн был в халате и в шлепанцах — это объясняло его появление в бассейне в такой поздний час. Болтая с мальчиком, он провел его вдоль бортика бассейна поближе к вышке. В момент, когда Вилбрем, стоя у края бассейна, отвернулся, он вытянул вверх руку с револьвером и выстрелил мальчику в затылок.

Она дрожала, рассказывая эту историю.

— Он явно был в тот момент не в себе, раз мог сделать такую ужасную вещь… Как вы считаете, мистер Гатри?

— Вполне возможно. Многие убийцы совершают преступление, будучи на грани помешательства. А что же было потом? Вероятно, он постарался выдать убийство за несчастный случай?

— Да.

— А он вам не рассказывал, как он это сделал?

— Он снял с Вилбрема наручные часы и поднялся с ними на вышку. А потом… потом спустился в бассейн и разбил мальчику голову… Хотя тот уже был мертв….

— А он не упоминал, чем именно он нанес удар?

Она изумленно взглянула на Гатри:

— Мне трудно вспомнить все детали… Может быть, он мне и рассказывал, но я не помню.

— Ладно. В конце концов, это не так важно. А потом он вернулся к себе в комнату и лег спать?

— Нет, он был взбудоражен и пошел погулять, чтобы успокоить нервы. Это может подтвердить мой муж — они встретились на прогулке. Мой муж часто выходит подышать воздухом перед сном.

— Да, я знаю об этом… — Гатри задумчиво помолчал и добавил: — Поскольку вы неплохо знали Ламберна, не могли бы рассказать нам побольше об этом человеке?

Миссис Эллингтон охотно откликнулась, словно рада была поговорить на менее трагические темы.

— Ах, он был очаровательным человеком, мистер Гатри, когда чувствовал себя нормально! Интереснейший и умнейший человек! Его тяжело ранили на войне, и с этого начались все его несчастья. У него случались дикие головные боли, а временами находила депрессия, и тогда он был мрачен как туча. Он сказал мне, что за последние годы у него было всего несколько счастливых часов — и все они были со мной… Когда он так говорил, мне становилось безумно его жаль. У него не было родственников в Англии, а друзей он заводить не умел, слишком едко острил… Его не очень любили ни ученики, ни преподаватели. Ему совсем не нравилось преподавать, но что поделать, эта работа его кормила. Но доктор Роузвер относился к нему по-дружески и тоже понимал, как Ламберну трудно жить. У него стало шалить сердце, и врачи сказали, что в любую минуту с ним может случиться приступ. Представляете, как я за него переживала!

— Да. Только не надо сейчас так расстраиваться… — сказал Гатри, поскольку миссис Эллингтон начала тихонько всхлипывать. — Вы сделали все, что могли. И с вашей стороны было правильным шагом прийти к нам и все рассказать.

Гатри встал и слегка прикоснулся к ее плечу.

— Успокойтесь. Думаю, пока нам больше незачем вас терзать. Возможно, мне понадобится задать вам еще несколько вопросов, но позже. Ваши показания очень помогли расследованию. Хочу вас попросить лишь об одном — никому не рассказывайте то, о чем рассказали нам.

— Хорошо, — кивнула она. — Я никому об этом не говорила, даже мужу.

— Отлично. И не рассказывайте. До свидания и еще раз спасибо.

Гатри отворил перед ней дверь, и миссис Эллингтон со слабой улыбкой выпорхнула из комнаты. Именно выпорхнула, подумал Ривелл, так похожа она была в этот момент на птичку, которая долго просидела в клетке птицелова и наконец дождалась, когда ее отпустили на волю.

После ее ухода Гатри присвистнул:

— Вот так, дело близится к концу, а? Ривелл, только не задавайте мне вопросов, от которых вы, кажется, готовы лопнуть, а лучше пойдите и договоритесь о моей скорейшей встрече с доктором Роузвером. Если он не готов принять меня сейчас, окажите мне любезность — сходите на соседнюю улицу в табачную лавку и принесите мне унцию махорки. Да-да, именно махорки, мой дорогой, мне сейчас хочется махорки…

Ривелл повиновался, а что оставалось делать?

Глава VIII Сыщик сворачивает расследование