Это в сердце было моем

- Поиск... Хотите знать, как ищем экскурсоводов? Скорей, пожалуй, не ищем, а отбираем, от желающих отбою нет. Объявляем конкурсы, устраиваем зачетные экскурсии. У нас дело сложное, вон спросите у Нади с Олей.

Надя Петрищева, Оля Скиданова с горячностью вступают в разговор:

- Еще бы, постоянно поиск! Посетители разные, и к любой группе надо искать подход. Малыши - те сразу бросаются к экспонатам, к винтовкам, саблям, попробуй заставь их слушать. А недавно приезжий дядечка: "Неверно про Кузнецова! Кузнецов погиб на Волыни!" Ему одно, он другое, - не экскурсия, а научный спор.

У меня, к сожалению, тоже так получается: я одно, мне другое. Все наперебой пускаются в рассказы о поиске, у всех он свой, трудный, важный, увлекательный, но мне же особый нужен, "Поиск" с большой буквы, туристский клуб "Поиск", с которым ходил я по Карпатам в добрые старые времена.{4}

Ищу "Поиск". Не мог он пропасть бесследно. Хоть что-то от него должно сохраниться.

- Поезжайте в шестнадцатую школу, - советуют мне. - Или в тридцать четвертую. Или в сорок вторую - там уж поиск так поиск.

Ну, ладно. Два свободных часа у меня имеются. Сажусь в автобус. Выхожу на кольце.

- Где бывшая Каштановая, как на нее пройти?

- На улицу Кантария прямо и направо.

Улица под стать новому своему названию: будто попал в грузинский городок - двухэтажные зданьица, ажурные металлические калитки, за ними тенистые дворы с летней кухней и гаражом в глубине. И конечно, зелень. Много зелени. Не магнолии, правда, не кипарисы.

Впрочем, кипарис на улице Кантария есть. Его посадили семь лет назад кутаисские гости. А помогали им школьники-третьеклассники. В этом году они покинули школу - и оставили нынешним пионерам наказ:

"Равняйтесь в учебе и труде на комдива Кантария... Пополняйте новыми материалами наш музей Кантария. Продолжайте начатое нами создание музея 3-й гвардейской армии, под знаменами которой сражался Кантария... Пусть не знает устали ваш красный поиск!.."

В комнате, куда меня привели, по стенам висят плакаты с большими и малыми стрелами: Львовско-Сандомирская операция, Бродовский котел - этапы победного наступления.

Путь школьных следопытов, графически выраженный, выглядел бы, вероятно, похоже: стрела вырастает из стрелы, словно включаются двигатели многоступенчатой ракеты, словно атакующие части, развивая успех, продвигаются от рубежа к рубежу.

В 1970 году львовская школа № 42 взяла шефство над памятью гвардии полковника Ивана Георгиевича Кантария, похороненного на Холме Славы.

Итак, вначале - лично и персонально Кантария. Отважный командир, герой Керчи, защитник Марухского перевала, один из освободителей Львовщины.

"Один из..." - слышите? Труба запела "общий сбор". Рядом с Кантария встают соратники. Воины 253-й дивизии, которой он командовал, и 197-й, и 389-й, - а где дивизии, там и армия, 3-я гвардейская, чья история полна героизма.

И вот уже тянутся поисковые стрелы к берегам Вислы, через Глогау и Губен к Берлину и Праге. Десятки ветеранов шлют в школу свои воспоминания и реликвии. Фронт ширится, операция развертывается. Полковник Кантария ведет вперед следопытов, как когда-то вел бойцов.

- Штабу он предпочитал передовую. Стремился быть с солдатами, носил кирзовые сапоги, чтобы даже по внешности меньше от них отличаться. Его называли в ротах "наш боевой комдив", красиво, да?

Лариса Алексеевна Масловская, завуч школы, идет с указкой вдоль витрин и стендов. Сыплет фамилиями, датами, номерами частей. Цитирует документы. И сокрушается: "Поздно приехали, ребята на каникулах, они лучше бы рассказали".

А я, представьте, не очень об этом жалею.

Будь здесь ребята, их старший друг наверняка держался бы в сторонке, в тени. А сейчас вижу его - энтузиаста - в истинном блеске. И пусть, говоря о следопытских делах, Лариса Алексеевна без конца твердит: "Они сами, сами!"- знаю, бездна усилий за этим "сами" кроется.

Это лишь в плохих повестях на пионерскую тему дети до всего доходят своим умом. А спросить нам себя: с чего наша самостоятельность начинается?

Со взрослых. С родителей, с вожатых, с учителей.

Снова вспоминается наш давний поход.

Руководителя "Поиска" звали Львом. Так, без отчества, тем более что ему в ту пору было столько лет, сколько мне теперь, он и войдет в рассказ.

Лев был похож на Паганеля. Ростом пониже и вместо подзорной трубы полевой бинокль на ремешке, но в остальном - вылитый Паганель: круглые очки, легкая походка, сухощавость, пытливость - и рассеянность? Нет уж, чем-чем, а знаменитым паганельским недостатком Лев из Львова не страдал.

В январе он думал об августе. Зимними вечерами рисовал на картах кружочки, соединял их пунктирчиками, рылся в книгах, отправлял надписанные жутким почерком конверты и заносил в дневник: "Счастливый день! Пришли письма от Шукаева, от Щадея, от Перепечи, - ура!!".

Письма сами по себе - уже великая вещь. Их можно прочесть вслух на занятии кружка, подшить в папку, перечислить в отчете. На их основе можно даже провести исследование. Создать ученый труд.