Это в сердце было моем

В буднях происходит то, что по полочкам официальных отчетов не разложишь и громкими названиями не снабдишь.

Например, отношения между школой и родственниками Кантария, братом его, семьей его сына, - как их определить, в какую графу занести? Почин "Забота"? Мероприятие "Дружба"?

Скажите краснощекому первокласснику, что он - участник многолетней акции "Преемственность". Первоклассник захлопает глазами: он и слов таких еще не выучил. Просто он знает, что старшие занимаются делом, которое продолжать - ему. Значит, уже теперь нужно готовиться. Нужно стараться.

И стараются.

Поразительно, как они умудряются везде поспевать. Ведут поиск, изучают грузинский язык, пишут стихи, складывают песни, побеждают на смотрах пожарников и конкурсах санпостов.

Учатся, разумеется. Сдают сочинения, решают задачи у доски. А настает пора - и празднуют.

В начале мая улица имени полковника Кантария - она получила новое имя по ходатайству школы и ветеранов - отмечает свой День. Съезжаются седовласые гости. 3-я гвардейская вспоминает минувшие битвы. Гремят барабаны, развеваются флаги. Звучит хоровое: "Мы сыны Кантария, дочери Кантария, мы друзья Кантария, будем, как Кантария!.."

В другой школе, в тридцать четвертой, сберегают бессмертие павших при освобождении Львова воинов-москвичей. В семьдесят первой чтут подвиг командира самоходно-артиллерийской бригады гвардии подполковника Василия Ильича Приходько.

Все это - как бы филиалы Мемориального музея "Холм Славы", дочерние его побеги.

На "Холме Славы" идет совещание.

Хлопот по горло - ремонт. Светло-желтая паркетная дощечка переходит из рук в руки. Как добиться, чтобы на полу не было заметно заплат? И где заказать накладные буквы для стендов? И куда ехать за белилами?

Мне повезло: вижу работников музея в обстоятельствах стихийных и грозных, - с чем бы их сравнить по-походному? Разве что с нежданным ливнем на дневке. Наблюдаю, как дружно и слаженно, не считаясь с чинами и должностями, они - выражаясь образно - переставляют палатки и стаскивают на сухое рюкзаки.

И еще в одном мне повезло: вокруг канцелярского стола собралась живая история музея.

Широкоплечий, со звездочкой на пиджаке, Герой Советского Союза Н. В. Исаев. У Николая Васильевича Исаева - славное боевое прошлое. Он - ответственный секретарь президиума Львовской секции Советского комитета ветеранов войны.

Рядом с Исаевым - военный журналист, полковник в отставке Глеб Николаевич Рокотов. Голос у него - по фамилии: Глеб Николаевич не говорит, а рокочет.

Те, кто погребен на Холме, - их сверстники и соратники. А для остальных присутствующих - если не прадеды, то уж точно деды.

Вера Васильевна Гутьева, Галина Алексеевна Кораблина лишь ненамного старше музея. О Гале в служебной справке по "Холму Славы" упоминается как об одной из лучших школьниц-активисток. Справка недавняя, но устарела: сейчас Галина трудится на "Холме" штатно, учит ребят водить экскурсии.

Ее ученицы Оля и Надя, вчерашние десятиклассницы (прибежали в музей прямо с выпускного вечера), сидят тут же. Они только что поведали мне о самых маленьких экскурсоводах, девятилетних Лене и Наташе.

Практически все поколения "Холма" представлены тут. Но в уголке стул не занят, и, чудится мне, не случайно. На совещании незримо присутствует - по праву присутствует - и давнишний клуб "Поиск".

Журналист Виктор Головинский - мой сокурсник и, кстати, племянник Льва - незадолго до своей трагической гибели в Восточных Саянах записал в дневнике:

"Лучше всего человек проверяется в походе... То, что не заметишь в человеке за много лет, в экспедиции проясняется тотчас".

Доскажу про восхождение на Пикуй.

Итак, мы были на вершине.

Шли, как помните, без привалов, вымотались, проголодались. В мешках жестянки с тушенкой, сахар, крупа, - каким чудесным дымком сейчас запахнет вокруг!

- Нет, - сказал Бука, проштрафившийся, но по-прежнему уважаемый замыкающий. - Сперва найдем воду.

В наших флягах булькало еще порядочно воды, на кашу и чай хватило бы, но ведь завтра здесь встанет лагерь. И мы разбрелись цепью, прочесывая расщелины.

Искали долго и нашли родник - с кабанье копытце, но и то хорошо.

- Значит, привал? - обрадовался Фима, присел на корточки и принялся устраивать таганок.

- Нет, - сказал Бука. - Сперва - мачта для флага.

Лагерь без флага - не лагерь. Опять бродили, разыскивали подходящую жердину. Воткнули между валунами и укрепили, и она упруго выгнулась, как удочка, на ровном горном ветру.

Солнце уже закатывалось. Становилось сыро и холодно.

- Ужинать и греться, - разрешил Бука.

И тут Эдик вспомнил, - а может, он все время помнил и ждал, пока управимся с другими делами.

- Завтра у Янки день рождения, - сообщил Эдик. И мы поднялись, не успев как следует усесться.

Таскали плоские камни, по два и по три, кто сколько мог захватить, и выкладывали на склоне огромную надпись, чтобы Яна утром заметила ее издалека. "Дарим Яне Пикуй", - выложили мы. И уже при фонарике нацарапали на листке бумаги:

Лучшего дня рожденья не пожелаешь, нет: