Это в сердце было моем

Я удивился: поэт - и вдруг своими руками создает самолет? Но поэтам нужно верить! Прошло несколько лет. И вот в гостях у своего знакомого разглядываю коллекцию плакатов и афиш времен войны и вдруг вижу пригласительный билет, отпечатанный на серой, шершавой бумаге. Вглядываюсь в бледный типографский оттиск: "Весь сбор на вечере И.А. Новикова поступает на покупку боевого самолета "Александр Пушкин"... И сразу вспоминаю то стихотворение о необычном самолете. Как же я тотчас не догадался: поэт И. Новиков и автор известной повести о Пушкине И.А. Новиков - одно и то же лицо!

И хотя по военным условиям город в билете не указывался, установить его название теперь было не так сложно.

И вот что выяснилось. В военные годы жил Иван Алексеевич в глубоком тылу. В канун 106-й годовщины со дня смерти А. С. Пушкина он предложил начать сбор средств на постройку самолета и для этого организовал вечера, на которых читал главы из своей только что законченной повести о величайшем поэте России. Когда было собрано сто тысяч рублей, писатель направил письмо в Государственный комитет обороны: "Пусть боевой самолет, носящий гордое имя "Александр Пушкин", примет участие в освобождении от ненавистного врага нашей родной земли. Прошу включить в список действующей авиации самолет "Александр Пушкин".

Летом 1943 года И.А. Новиков получил одну за другой две телеграммы: "Самолет готов. Надпись "Александр Пушкин" сделана"; "На собранные Вами средства построен боевой самолет-истребитель "Александр Пушкин", который 28 июня передан в ВВС летчику капитану Горохову".

В день получения самолета на боевом счету совсем еще юного командира эскадрильи Юрия Ивановича Горохова числилось триста боевых вылетов и четырнадцать лично сбитых самолетов противника. Но была еще одна причина, по которой выбор командования остановился на нем, - ни на земле, ни в воздухе не расставался пилот с томиком любимого поэта. Друзья шутили, что Пушкин - не только настольная, но и воздушная книга Юрия.

В этот же день, 28 июня, "Александр Пушкин" совершил свой первый боевой вылет, а командир эскадрильи открыл новый боевой счет.

Всего на самолете-подарке отважный летчик сбил 9 фашистских стервятников. 1 января 1944 года Юрий Иванович, атакуя большую группу "мессершмиттов", сбил один из них, но и сам погиб в этом бою. Посмертно ему было присвоено звание Героя Советского Союза.

Но самолет "Александр Пушкин" остался в строю. Другие летчики поднимали его в небо. Во многих ожесточенных воздушных сражениях участвовал он. История "Александра Пушкина", советского истребителя ЯК-3, еще не дочитана до конца. Она ждет своих юных исследователей.

Томик Пушкина

А как мы читали Пушкина на фронте, как жадно следили за всем, что связано с его именем!

Мы, вчерашние школьники, для которых Пушкин (как и для вас сейчас) был всего лишь обязательным разделом школьной программы, вдруг ощутили всем своим существом, что он неизмеримо больше, чем "гениальный русский поэт", что Пушкин - это символ и воплощение всей нашей культуры, всего того, что хотят у нас отнять.

И поняли мы тогда, что пока он жив, - слово его не погибло, живы и не погибли мы сами, и что пока бьется это слово в наших сердцах, никому и никогда не удастся ни сломить нас, ни поставить на колени, ни отнять у нас самого дорогого - Родины.

В госпитале за месяц до Победы я прочитал в газете "Труд" маленькую заметку о последних часах жизни узника фашистского застенка Николая Кокарева. Называлась она "Томик Пушкина".

Столько смертей, столько трагических событий произошло на глазах каждого советского солдата за четыре года войны. Казалось бы, что может добавить еще одна смерть, тем более смерть человека, которого никогда не видел. Но и через десятилетия помню я эту маленькую заметку. Листаю свои давно пожелтевшие блокноты военных лет и нахожу строчки о том, как до самого конца оставался с Николаем великий поэт, как поддерживал его мужество своими стихами, представляю торопливые строчки на полях пушкинского томика.

Я не знаю всей исповеди Николая Кокарева. В заметке приведены лишь отрывки из нее:

"Что ж, умрем! Ведь не задаром, а за дело, которое... должно победить. Прощай, солнечный свет, прощайте, люди, прощай, земля!.. Враг неумолим и пощады не даст. Да я и не желаю этой пощады..."

"Сижу и жду, когда придут и скажут: "Выходи!", и расстреляют... Как не хочется умирать, но не оттого, что страшно, а оттого... что мало сделал для Родины..."

Видимо, ночь последняя. Он опускает подробности, и мы можем только догадываться о переживаниях человека по двум строчкам "Полтавы", которые дважды подчеркнул Николай:

Палач вошел...

О, ночь мучений!

Наступает развязка. Кокарев слышит, как идут палачи, но продолжает писать: "Итак, прощайте! Жизнь кончил... Если кто прочтет, не забудьте найти семью и передать сыну (ему уже пять лет), что его отец погиб за его счастье и счастье миллионов советских детей в будущем..." Томик Пушкина зарыт и спрятан в самом темном углу камеры. Он дождется света... света свободы.