Это всё для меня…

Держат пять огонёчков из роз…

1996 г.

Выздоровление

Жадно воздух глотаю из форточки,

Вот и март. Как он скоро пришёл!

Расставляет капель свои точки:

«хо-ро-шо, хо-ро-шо, хо-ро-шо!»

А на самом припеке,

У лужицы чистой,

Мне советуют — жить!

Воробьи-оптимисты.

1996 г.

Ночь

А чаепитье продолжалось…

Сама собой строка рождалась,

И шёл парок из чашки тонок,

А за стеной не спал ребёнок.

Сама людским теплом согрета,

Тьма не дарила людям света.

Ночь мысли имена носила…

И были в ней — покой и сила.

Жизнь в снах несмело отражалась,

И за строкой строка рождалась,

И за стеной уснул ребёнок,

И шёл парок из чашки тонок…

Новогоднее

Замерцала звезда голубым

На агатовом небе.

В полночь грянул мороз,

И лохматою веткой

Застыл на стекле.

Обморозил петух себе

Красную бороду, гребень

И забыл кукарекнуть с утра,

Промечтав о тепле.

Громыхнула калитка,

И кто-то невидимый смело

Прошагал, заскрипев на ступенях крыльца.

А на улице тихо сияло всё

Розово-белым…

И «незримый» уже наступил,

Не открыв нам лица.

Январь 2005 г.

Детство. Воспоминание

Тёмная комната.

На ёлке — блёстки.

В приглушённом радио

Песни отголоски…

Белая печка. Тепло.

Тают льдинки на стёклах,

С окна потекло.

Прогулка

Маме и Лене

Вы идёте вдвоём по знакомой дорожке.

Зимний вечер. Уют светит в каждом окошке.

Под ногами хрустит, будто сахар, снежок.

Лает где-то вдали чей-то, пёсик — дружок.

Вы бредёте, неспешно идёт разговор,

И луна вслед за вами ведёт свой дозор.

Ничего нет приятнее этой прогулки.

Снег, родные до слёз огоньки, переулки.

1998 г.

Выдалось лето

Выдалось лето сырое, дождливое,

Мокнут заборы, кусты и дорожки.

Выглянет солнце, как девка стыдливая,

И заиграет в промытых окошках.

Знать, продолжается нить злоключений:

Лето на миг, только было и сплыло.

Как написать о тебе в заключение:

Кончилось ты или не наступило?

Наде

Когда и как мы выбрали друг друга,

Теперь нельзя нам с точностью сказать.

Ты у меня одна — моя подруга.

Как связь разъединить иль разорвать.

Она как пуповина — тут живое,

И годы как связующая нить.

Мы были двое. Будем тоже двое

Хранить друг друга, помнить и любить.

2000 г.

Утро детства

Дуло в окна, и дышалось свежестью.

Жалобно мяукали котята.

Встала на колени — всё заснежено!

И стояла так в постели смятой.

Как светло. И в комнате по-новому.

Прячу плечи в кос разбитых прядки.

Первый снег, как скатертью в столовой,

Мир накрыл, заботясь о порядке.

Осеннее

Рассвет так мрачен, но пора вставать.

Опять дождём сменилось бабье лето.

Земля ещё не хочет остывать,

Хранит тепло под самым сердцем где-то.

Теперь туманов белых полоса,

Как лёгким шарфом, землю опояшет.

Но радуют меня твои глаза,

В которых лучик спрятался и пляшет.

Ивы

А сегодня ещё холодней, чем вчера.

Ветер тонкие ивы у дома сгибает,

То распустит их ветви, как бал веера,

То, как пальчики, вместе листочки сжимает.

И желтеют они, но пока что не смеют слетать,

Ивы кроной прикрыли их, будто в причёске седины.

Утаили несмело белесую прядь,

Чтоб потом свои кудри на землю, пожертвуя, скинуть.

Сад

Сад мой заброшенный, старый, заросший,

Карканьем ворона утром разбуженный.

То припорошенный, то промокший,

Сбросивший листья в серые лужи.

Сад мой заброшенный, друг мой хороший,

То увядаешь ты, то просыпаешься.

Вечером майским с грустью непрошенной

Нежными ветками неба касаешься.

Сон

Я сплю и вижу — старенький погост,

Храм, дом моей прабабки Василисы,

Надгробный памятник как раз в мой рост.

Кресты над храмом в небо вознеслися.

Мне часто снится этот странный сон.

Как жутко было серый камень трогать…

В ушах — печальный колокольный звон.

В глазах — закат и к кладбищу дорога.

1997 г.

Оле

Я не могла писать от боли.

Мы все живём. Уже без Оли…

Я не писала о тебе ни разу…

Прости. Живём вот, радуясь, греша.

Ты девочкой голубоглазою, от нас спеша,

Покинув мир, ушла.

Накрылася фатою подвенечной,

По-ангельски сияя добротой,

Ушла в ту жизнь, что стала бесконечной

Для девочки голубоглазой той…

Бабочка

Мама, мне приснилось,

что я превратилась в бабочку…

Слова, сказанные Олей незадолго до кончины

На тёплых досках старого сарая,

На сером выделяясь, будто брошка,

Застыла бабочка, а я-то знаю:

Моя сестрёнка это — наша Глёшка.

Она узнать хотела, как тут, дома,

Не надо ли кого-нибудь утешить.

Ей дорого здесь всё и всё знакомо

И снова хочется помочь нам, грешным.

И нежным взмахом крылышек в узорах

Погладить воздух тот, которым дышим.

«Я прилетела, встретимся нескоро».

А мы тебя и слышим, и не слышим…

Жар

На лугу, как маки, птицы.

Жар, жар, жар…

Где-то мчится колесница,

Сизым облаком клубится

Над землей пожар.

В храме — свечи, быстры речи,

Близкий путь — далёк.

В жаркой печке тихо тлеет

Жизни уголёк.

Цветник

Посадила цветы своим милым родителям

И спросила тихонько: «Посмотреть не хотите ли?»

Однажды поутру вы выйдете во двор

И не узнаете родного огорода!

Цветы распустятся и сложатся в узор,