Это все о Боге История мусульманина атеиста иудея христианина

В Еврейской Библии[56] мы читаем о народах, племенах, семьях и отдельных личностях, которым было во что верить. Зачастую объектами их веры становились статуэтки из дерева, камня или глины, символизирующие то, что эти люди считали безопасным, определенным, дарующим жизнь. В иудейских священных писаниях они названы идолами, или кумирами. Сегодня жизнь не стала более определенной, и хотя мы уже не пытаемся справиться с ее загадкой, поклоняясь статуэткам, у нас тоже есть идолы, такие же маленькие и хрупкие, как древние:

«Я должен радовать своих родителей».

«Я должен радовать моего духовного наставника».

«Я должен опорочить человека, который выставил меня некомпетентным».

«Я должен опорочить людей, не согласных с моими убеждениями».

«Я должен заработать много денег, чтобы чувствовать себя спокойно».

«Я должен совершить множество добрых дел, чтобы Бог любил меня».

«Если этот человек не любит меня, значит, не полюбит никто».

«Если эта религиозная община не принимает меня, значит, никто не примет».

«Если я не получу эту работу, значит, я неудачник». «Если я не достигну такого положения в моей церкви или синагоге, я потерпел фиаско».

Если мы дорожим своими идолами, как абсолютным источником ценности и власти в нашей жизни, они начинают вести собственную жизнь, притягивать наши осознанные мысли, формировать наши предположения, выстраивать целые системы убеждений в свое оправдание, создавать собственные законы и определения успеха и фиаско. В конце концов они сводят нашу жизнь к ограниченному, но всемерно важному поводу для беспокойства.

Если чужие идолы могут показаться нам нелепыми, то нашим собственным мы придаем огромный смысл. Небожества создают вокруг нас поле иллюзий. Мы начинаем рассуждать, чувствовать и вести себя так, чтобы оберегать и оправдывать центральное положение наших идолов в нашей жизни. Апостол Павел, самый известный из авторов Нового Завета, говорит, что трагедия жизни, которую живут ради не–божества, — одна из форм рабства. Когда мы поклоняемся идолу, по мнению Павла, происходит одно из двух. Мы можем сокрушить нашего идола, возложив на него непомерные надежды. Ожидая, что работа всегда будет для меня источником высшей радости, я испорчу себе здоровье, причиню вред отношениям, лишь бы преуспеть, и все это в конечном счете отразится на работе. Если я рассчитываю, что успех моего ребенка придаст мне значимость, или жду, что супруг или супруга придаст лично мне ценность, эти ожидания обременяют моих близких, сокрушают их и разрушают мою семью. Ничто и никто не может выдержать тяжесть надежд и сыграть роль Бога в нашей жизни.

Если же мы не сокрушаем своих идолов, они сокрушают нас[57]. Они становятся нашими функциональными хозяевами, мы служим им, повинуемся им, потому что верим: они необходимы нам, чтобы жить. Подкрепляя свою преданность не–божествам, мы вкладываем в них все больше и больше, и чем больше отдаем, тем требовательнее они становятся. Мы никогда не удовольствуемся тем, чего хотим, и не сможем получить то, в чем нуждаемся.

То же самое справедливо для религии.

Идолопоклонство религии

Для большинства религиозных людей превосходство выбранной веры превратилось в аспект собственной религии, не подлежащий передаче. А когда такую ценность приобретает что–то помимо Бога, возникает идол.

Иудаизм — не Бог. Христианство — не Бог. Ислам — не Бог.

А все, что не Бог, то есть любое не–божество, может быть идолом. Следовательно, иудаизм, христианство и ислам могут быть идолами. Даже в своей самой совершенной форме, даже в наилучшем проявлении они все равно не Бог.

Я стал христианином, когда — помимо всего прочего — прочитал труды датского философа–экзистенциалиста Серена Кьеркегора. Он утверждал, что в тот момент, когда человек решает стать христианином, он подвержен идолопоклонству. Ему удалось сурово и всестороннее раскритиковать христианство, и это, как ни парадоксально, побудило меня стать христианином. Его слова заставили меня броситься к Богу.

Бегство к Богу — в той же мере отход от религии, как и бегство к ней.

Если Бог всегда будет чем–то большим, чем наши представления о Боге, можно ли пользоваться «номинальным Богом», чтобы оправдывать позиции, действия, ритуалы, нравственные нормы, идущие в обход «Бога по сути»?

Это не одно и то же. С помощью номинального Бога мы можем предать Бога по сути. Я видел такое в моей мусульманской семье, в моей христианской церковной семье — буквально повсюду, где пребывал. Я видел, как Богом пользуются, чтобы принудить человека к браку («Бог хочет, чтобы мы были вместе»), оправдать пренебрежение родительскими обязанностями («у меня нет времени на тебя, потому что я служу Богу»), чтобы продать товар («несите весть о Боге, покупая наши футболки и наклейки для бамперов»), чтобы оправдывать войны и разрушения («мы призваны защищать честь Бога!») и так далее, и тому подобное — возможности неисчерпаемы. Наши представления о Боге жизненно важны для нас, но только если мы сознаем, что они — не Бог как Он есть.