Это все о Боге История мусульманина атеиста иудея христианина

«Все мы живем в эпоху величайшей революции в истории — гигантского спонтанного подъема всего рода человеческого: не революции, спланированной и проведенной какой–то конкретной партией, народом, страной, а стихийной борьбы всех глубоких внутренних противоречий, какие только существовали в человеке, откровениям хаотических сил внутри каждого. Такой выбор нельзя сделать добровольно, его нельзя избежать»[116].

Верить — значит стремиться всей душой и строить действенные взаимоотношения с тайной. При этом можно или принять других, или забыть о них.

Наши разнообразные тайны уцелеют, но может измениться то, как мы будем хранить их.

Мы можем хранить наши тайны, чаще смеясь над собой, чаще оплакивая чужаков, чаще чувствуя вихрь для всех нас. Нам лучше быть вместе.

А когда наметятся волнение и подъем, пусть победит жизнь.

В помощь читателю Тед Юипг

Эта книга будет особенно полезна, если вы отведаете ее, подобно вкусному обеду — не один, а в компании. Воспользуйтесь этими вопросами как столовыми приборами, чтобы попробовать содержание и способствовать самопознанию, самоанализу и целенаправленному диалогу.

Соберитесь вместе, чтобы поделиться историями, осмыслить идеи, изложенные автором, представить себе личную реакцию.

За этим «обедом» не ешьте через силу. Порадуйтесь и угощению, и общению с теми, кто пробует его вместе с вами.

Пролог. Жизнь побеждает

1. Автор пишет: «Су и большинству ее друзей церковь представлялась опасным местом» (с 35). Случалось ли вам воспринимать таким образом какое–либо место? При каких обстоятельствах? Как повлиял на вас этот опыт?

2. Автор называет дар различий, преподнесенный нам, «сокровищем разнообразия» (с. 46). Что представляют собой некоторые из этих сокровищ, которыми часто пренебрегают?

3. Обычно неопределенности мы придаем негативный оттенок, а определенности — позитивный, но автор сообщает: «Теперь я ищу другую, лучшую определенность» (с. 40). Когда и как именно неопределенность может быть благоприятной, а определенность — вредной?

4. Желая ближе познакомиться с жизнью за пределами его религии, автор «взял себе за правило совершать вылазки за пределы христианства» (с. 42). На какие эксперименты вы могли бы решиться, какие правила ввести для себя, чтобы подвергнуться воздействию жизни, находящейся за пределами вашей системы представлений?

5. Автор отмечает: «Нам трудно мириться с мыслью, что и другие могут научить нас чему–то важному, связанному с нашей святыней, нашим Богом» (с. 52). Кто эти «другие», с откровениями которых нам трудно смириться, и каким образом можно разрешить им учить нас?

Глава 1. Бог, религии и тайны жизни

1. Кельтские христиане называли «тонкими» места, с которыми у них было связано ощущение святыни. Автор перечисляет: «Тонким местом» может быть разговор, сновидение, комната, дерево, рассвет, побережье, танец, человек, научная лаборатория, день субботний, евхаристия, трапеза ранним утром перед началом поста в Рамадан» (с. 57). А какие вы знаете «тонкие места», какие чувства ассоциируются у вас с ними?

2. Какие обычаи семьи автора особенно похожи на ваши или особенно отличаются от них?

3. Автор пишет, что в семье, где он вырос, «два учения, которые никто не выражал словами, были такими же весомыми, какой только способна быть религиозная догма. Первое учение именовалось «Радостью»: «Да возрадуйся жизни» (с. 64). «Вторым учением нашей религии была «Честь»: «Не будь негодяем» (с. 66). Какими были основные учения семьи, в которой выросли вы?

4. Автор говорит: «Нас ужасает перспектива отыскать образ Бога в тех, кто не является нашим образом и подобием… давайте же все до единого начнем повторять за кухонными столами, на религиозных собраниях, в кофейнях, на городских площадях и в чатах: «Я сотворен по образу Бога. Я сотворен по Божиему целем. Как и все мы» (с. 63). Какие аспекты образа Божия вы видите явленными в знакомых вам людях?

5. Как можно было бы озаглавить эту главу вашей истории, и почему?

Глава 2. Таинство обычной жизни

1. Каким образом вы сравнительно регулярно воспринимаете «сплошную цепь священного, пронизывающего обыкновенное» (с. 83)?

2. Каким образом вы и окружающие разграничили жизнь и «стали придерживаться ограниченных представлений о сакральном» (с. 89), чтобы исключить обыденное и, следовательно, умалить жизнь?

3. Почему и как обыденная жизнь выдающихся личностей, таких, как Иисус, придает смысл, цель и жизнеспособность обыкновенным событиям?

4. Какие именно таинства вы практикуете и как могли бы использовать их в качестве «врат», а не «ограждений» (с. 94), затрудняющих доступ к храму жизни?