Это все… [СИ]

— Не нужно ничего делать. Я слишком стар, я из первого поколения после начала Обновления. Я даже не знаю, почему я прожил так долго. Принимая Проект, я думал о том, что нужно сохранить жизнь молодым, а мне уже все равно. Здесь я устал еще больше, если ты можешь такое представить. Оставьте меня в покое, вы все, — он улыбнулся. — Выразить не могу, как вы мне надоели. Живите сами!

В этот момент я-старый мог бы натворить много недостойного. Старик не лгал мне, он устал, мы надоели ему все, слишком быстрые, молодые и глупые. Глупые от молодости и отсутствия опыта, уверенные, что факты имеют только одну трактовку, а проблемы — узкий спектр решений, что всякое противостояние должно завершаться победой. Он каждый раз надеялся, громко и шумно надеялся и полагался на разум и добрую волю. И каждый раз, даже по самой мелкой мелочи рассчитывал свои действия так, будто доброй и разумной воли не будет ни на семечко, ни на кончик когтя, ни от кого, никогда. Старик наскучил этой игрой. И он показал мне эту грань правды, чтобы я обиделся, как и подобает молодому и быстрому дураку, и ушел, полуобиженный, строить какие-нибудь безумные и неосуществимые с нужной скоростью планы, и дал ему умереть спокойно, и примирился с его смертью потом.

И я показал ему эту грань, и двигался, говорил и прикасался ладонью к ладони прощальным жестом еще только этой гранью наружу: обида, притворная покорность и предвкушение победы.

Анье Тэада, гостья

Во многом можно обвинить рожденных под сенью Дома, но только не в нарушении собственных многотысячелетних традиций, и чем выше рожденный или чем выше он поднялся, тем строже он к себе. Тем меньшей личной заслугой считается эта строгость. Господина Энтайо даже на мгновение не посетила мысль о неправильности происходящего с его любимым и уважаемым предком… и с ним самим.

Предка эти мысли не посетили тоже.

Они посетили новичка в составе Дома и двух бывших верных Администрации, отдавших свою лояльность Проекту, а не Медному Дому — и не готовых приравнять две эти структуры.

Должно быть, их уважаемый социолог хотел третью руку, чтоб описывать происходящее всеми сразу. Уникальная ситуация. Уникальные конфликты структур, установок, персоналий…

Все же лично мне кажется очень важным и ценным, что это ощущение неправильности настигло не только меня, слушательницу, но их самих, там и тогда.

В древние времена первопредки облепляли сломанные конечности толстым слоем липкой грязи и сушили ее на солнце, пока она не затвердевала, и эта корка удерживала края кости. Когда мы вышли в пустые пространства, у нас были защитные поля, слабые по сравнению с теперешними, но оставившие оболочки из грязи только в памяти врачей, любопытных к истории своего дела. Но сломанные конечности срастались под защитой поля только чуть быстрее и никакие стимуляторы не могли сократить этот срок до одной девятой суток. Все, происходящее с живым, имеет свой естественный ритм и срок. Исцеление в первую очередь. Но всегда есть точка, в которой изменение начинается. Если ее нет, нет и жизни.

Раэн Лаи Энтайо-Къерэн-до, старший связист опорной базы Проекта

Ярость беспомощности вспыхивает и гаснет, остается гнев, и гнев находит нужную дорогу. В Проекте есть разумное существо, для которого не писаны законы. Я еще не родился, а они уже не были писаны. У нее есть свои верные под каждым куполом и в каждом подразделении и боевой корабль, а у меня — системы связи. Чего мы не сделаем вместе?

Я вызвал ее по внутренней связи и вкратце объяснил положение дел. Она сказала — «жди меня у себя», и я ждал много дольше, чем был готов. Она пришла, и я спросил — «что мы будем делать?», а она ответила, что если я не знаю, то так и быть, придется мне объяснить, и через несколько мгновений я напрочь забыл о том, что происходящее — такая же дурная весть, чем услышанное выступление Старика и объяснения Сэндо.

У нее был не только боевой корабль, у нее был движок для прохода через дыры, через пространство «нигде», и кое-что еще в запасе. Когда ее выбросило сюда, она не шла в составе каравана, как докладывала властям, она летела одна, а когда путешествуешь в пространстве один, под рукой должно быть очень много всякого, что обычному разумному покажется лишним. Противозаконные занятия тоже требуют и оборудования, и знаний. Рычаг и точка опоры… это шло дальним, четвертым или пятым потоком, а потом тело-разум-память отказались понимать, воспринимать лишнее.