Это всегда была ты

– Я что-то сделал в твоей комнате. Не спрашивай меня что, я уже этого не помню. Поэтому ты пришла ко мне в ярости и бросала мне в голову все, что попадалось тебе под руку. – он слегка улыбается. – И после того, как я услышал, что ты собиралась мне сказать, я невольно засмеялся. Ты выглядела как фурия – твои волосы торчали во все стороны, а лицо было ярко-красным. И потому, что я смеялся над тобой, ты вдруг расплакалась, и… Черт, это разбило мне сердце. Я знаю, что тогда я был полным придурком. Но мне нравилась твоя мама. Мне очень нравилась Кэтрин. Мне тогда тоже было плохо, ясно? А потом ты вдруг оказалась у меня на коленях, Айви. С моей стороны было просто чертовски дерьмовой ошибкой допустить это. Ты ревела мне в руку, а я начал щекотать тебя, потому что не знал, как справиться с этим. Черт возьми, это такое убогое клише. – он разражается смехом, в котором не слышится ни капли радости. – Да, мы оба дурачились, это правда, но я… у меня в голове были образы. Я мог думать только о том, что чертовски хотел бы тебя… Ах, черт. – он пытается подобрать слова. – Папа услышал тебя. Сначала твой крик, а потом твой плач. Когда он вошел в мою комнату, я быстро оттолкнул тебя от себя, но я… у меня была эрекция, которую при всем желании нельзя было не заметить.

В моих ушах слышится только шум, когда голос Ашера становится тише.

– Тебе было пятнадцать, а мне двадцать один. Думаю, этого более чем достаточно, чтобы оправдать пощечину.

Шрам у его губ слегка тянется вверх, и я вижу его прямо перед собой. Как в ужасе смотрит на нас его отец, как голова Ашера ударяется о дверцу шкафа, как кровь бежит по его подбородку. Случившееся сразу приобретает совершенно другой смысл. Как может быть такое, что тогда я этого не заметила? И как только Ричард мог ударить его? Ашер никогда бы мне ничего не сделал. Никогда бы он не стал меня заставлять или пытаться сделать что-то неправильное.

Я сглатываю.

– Знает ли Ной обо всем этом?

– Я думаю, он понятия не имеет.

В этот момент мы слышим шум у дверей веранды, и они раскрываются. Харпер осторожно просовывает голову в проем:

– Айви, все в порядке?

– Не. Сейчас.

Этих двух слов Ашера достаточно, чтобы Харпер подняла голову.

– Прошу прощения, Ашер Блейкли, но вы тут препираетесь целую вечность, а я, пожалуй, спрошу, не нужна ли Айви помощь!

– Благодарю, – я киваю Харпер. – Все хорошо, не волнуйся. Я скоро вернусь.

– В самом деле?

Она бросает недоверчивый взгляд на Ашера.

– Да, честно.

Я пытаюсь улыбнуться, но выходит скверно. Наконец Харпер снова захлопывает дверь.

– Здесь и в самом деле никогда нельзя побыть одному. – Ашер выглядит более чем озадаченным. Он вздыхает, потом продолжает говорить: – Я думаю, что в тот момент, когда он ударил меня, ты не на шутку запаниковала перед моим отцом. И когда ты выскочила из комнаты, он сломался. Отец заплакал и просил меня простить его. Боже, это было ужасно. Можешь ли ты себе представить, каково это, когда твой отец сидит на корточках на полу и плачет, пока ты стоишь перед ним с кровоточащим лицом, как полный идиот?

Мое сердце судорожно сжимается. Нет, я не могу себе представить. Мне очень жаль, что это произошло, но как я могу сказать это Ашеру, чтобы мои слова при этом не звучали пустыми?

– Я прижал рубашку к рваной ране и попытался успокоить его. Я поклялся ему, что никогда больше не прикоснусь к тебе. Не знаю, почему он вдруг так сорвался, вероятно, это просто стало уже последней каплей. Я обещал ему, что пойду искать тебя. Вскоре стало ясно, что ты покинула пределы острова. Так что я поехал на мотоцикле. Я обыскивал каждую чертову дорогу. Потом папа позвонил мне, потому что нашел твой телефон на Саут-стрит. Боже, сколько раз он говорил мне, что сожалеет об этом! – Ашер сглатывает. – Я поехал туда, свернул на Саут-стрит и доехал до перекрестка – так, по крайней мере, написано в полицейском отчете. Пикап свернул с Лафайет-роуд и… – он качает головой. – Он свернул на встречную полосу, а потом… – Ашер складывает руки так, чтобы растопыренными пальцами изобразить взрыв, и вытягивает рот в какой-то гримасе, что, вероятно, должно было стать улыбкой.

Мои мысли разбегаются, потому что они пытаются собрать в единую картину те немногие детали, которые я еще могу вспомнить. Там была строительная площадка на Саут-стрит, вокруг которой я, должно быть, проходила. Там было шумно, и я помню, как тогда удивилась, что работа там все еще шла полным ходом. Но я, должно быть, уже ушла, когда туда приехал Ашер. Ричард нашел меня только через несколько часов. Потому что… потому что до этого он был в больнице у Ашера. Я чувствую невероятное давление на грудной клетке. Мое сердцебиение похоже на скрежет металла.

– Если бы я не сбежала…

Ашер не говорит ни слова. Почему-то я надеюсь, что он меня успокоит. Что он скажет мне, что в любом случае это когда-нибудь бы произошло, потому что судьба или какая-то другая фигня так хочет, но Ашер этого не делает. Он позволяет молчанию повиснуть между нами.

Если бы я только никогда не убегала.

– Прости. За все. Я хотела бы…