Это злая разумная опухоль

Хорошие новости в том, что самое вопиющее злоупотребление подобной системой, возможно, коснется только людей, прибывающих на территорию США. Судя по моему опыту, пограничники во всех двадцати с лишним странах, которые я посещал, гораздо приятнее, чем в Америке, и это во мне не просто обида говорит: согласно заказанному туриндустрией независимому опросу о впечатлениях от пересечения границ, пограничники США – величайшие поганцы в мире с двукратным отрывом от конкурентов.

Поэтому я и гадаю, не будет ли, хотя бы для Северной Америки, FAST на самом деле благом – или, по крайней мере, чем-то лучшим того, что мы имеем сейчас. Может быть, FAST не идеальна, но – предположительно – в нее не забита установка отмечать тебя только из-за темного цвета кожи. Она не решит обосрать тебя потому, что у нее дурное настроение, или потому, что ей кажется, будто ты похож на либерала. Возможно, она будет параноидальна и, возможно, чаще всего неправа, но, по крайней мере, одинаково параноидальна и неправа по отношению ко всем людям.

Безусловно, FAST все равно может стать воплощением своего рода зарождающегося предрассудка. Бедные люди, например, могут особенно нервничать перед полетом, потому что летать им доводится нечасто; FAST может счесть их потные ладони подозрительными, тем временем позволяя богатым социопатам спокойно проходить в бизнес-класс. Вуаля: немедленная классовая дискриминация. Если у нее есть функция распознавания лиц, она вполне может проявить ошибку «для-меня-все-черные-выглядят-одинаково», типичную для такой техники. Но подобные косяки можно выполоть, если ты готов приложить усилия. (Для начала – перестать обучать технологии распознавания лиц по фоткам из своего белоснежного выпускного альбома из старшей школы в Кремниевой Долине.) Подозреваю, изгнать подобный предрассудок из человека будет значительно труднее.

И действительно, с учетом предвзятости и тупости, столь явно проявляемой многими так называемыми представителями власти, отдать хотя бы часть их решений на аутсорсинг кажется отличной идеей. Не позволять им выбирать, к кому прицепиться, доверить это решение машине; может, она и не точна, зато и не пристрастна.

Учитывая, насколько плохо сейчас идут дела, возможно, даже такая несовершенная штука, как FAST, может стать шагом в верном направлении.

Срывая крышку с ящика Пандоры (Журнал Nowa Fantastyka, ноябрь 2018 года)

Я пребывал в унынии с тех пор, как Международная группа экспертов по изменению климата опубликовала свой последний отчет в минувшем октябре. Я в унынии прямо сейчас, когда печатаю эти слова; есть вероятность, что я все еще буду в унынии, когда вы прочитаете их месяц спустя. Если вам случилось прочитать в моем блоге пост от 26 октября,[92] вы знаете, почему. Если не случилось – вот краткий пересказ:

• Нет вообще никакой надежды, что мы достигнем цели, установленной Парижским соглашением, и ограничим рост глобального потепления двумя градусами по Цельсию.

• Даже если мы достигнем этой цели, результаты будут апокалиптическими.

• Результаты были бы всего лишь катастрофическими, если бы мы сумели ограничить рост полутора градусами по Цельсию – для примера, мы бы потеряли всего лишь 70–90 % кораллов на планете, а не все, – однако единственным способом сделать это было бы – помимо прочего – отказаться от углерода на тридцать лет, урезать потребление мяса на 90 %, а также изобрести новые волшебные технологии, чтобы высосать гигатонны углерода из атмосферы.

Теперь наш самый оптимистичный сценарий – глобальная катастрофа, и шансы, что мы перескочим даже через такую низкую планку, невелики. Тем временем народ уже пожал плечами и опять пошел постить видео про котиков в фейсбуке.

Считайте колонку этого месяца своего рода кодой для моего октябрьского поста. Сегодняшний урок таков: тот пост был чересчур мягкосердечен. Он принимал на веру слова МГЭИК: у нас есть двенадцать лет, чтобы начать, и если мы это сделаем, то у нас будет шанс уберечь от пожара хоть что-то.

В реальности, похоже, никакого шанса у нас может не быть.

Первое, что нужно держать в уме: отчеты МГЭИК научны, а науке свойственен консерватизм. Если результаты убедительны лишь на 90 %, наука их отвергнет. Обычный порог статистической значимости – 95 %, часто 99 %; все, что ниже, списывается на случайность. А это значит, что – особенно в таких сложных, шумных системах, как экосфера планеты, – настоящие эффекты теряются в помехах и статистической строгости. Ваша комната может быть охвачена пламенем, а статистика ничего не покажет; результаты станут «значимыми», лишь когда вспыхнет кровать.