Этот безумный, безумный мир глазами зоопсихологов

Как рабы ему вы изменили,

Как женщина вы предали его…

Перед окончательным разгромом гитлеровской Германии победителей точно так же удивляло поведение мирного немецкого населения. Все всячески изъявляли покорность, вывешивали на окнах белые флаги, каждый думал только о личном спасении, женщины безропотно отдавались иностранным оккупантам. Ни о каких партизанах и речи не было. И это «белокурые бестии»? И это «раса господ»?

Похоже, удивляться не следовало. Проявилась общая закономерность. Вполне можно себе представить и такой ход событий.

В столице переворот. К власти пришли тираны-заговорщики, готовые вешать людей тысячами на балконных перилах собственных квартир, сотни и сотни тысяч вот-вот безропотно побредут в ГУЛАГи или к ближайшим рвам. На столичных площадях установлены виселицы… А народ в провинции или на столичных окраинах еще живет при прежней власти. И ему абсолютно все равно. Пусть все эти ужасные сцены показывает телевизор. Пускай с его экрана еще звучат отчаянные призывы к населению: «Очнитесь, вспомните, что вы — люди, гибнет Родина!» Папаша — отец семейства с двумя великовозрастными сынками кривится на экран: «Как, еще не надоело? Гибнет? Ну, и … с ней». А ведь еще несколько месяцев (лет?) назад этих троих мужчин было не узнать! Вскипали революционным энтузиазмом из-за совершеннейших пустяков! Носились как угорелые с митинга на митинг, надрывались: «свобода!» Куда все это делось? Устали, надоело, ушло в песок.

К сожалению, революционная толпа подобна разбрыкавшемуся коню. Узду сняли — конь с непривычки какое-то время пребывает в состоянии повышенной возбудимости, а потом безропотно дает себя опять взнуздать.

Жалкая кучка людей, еще сохранивших способность жить не только своими личными интересами, тщетно взывают к массам. Бессмысленны человеческие слова. Ни на кого не действуют реальные, трезвые предупреждения. Телезрители выключают «политику», зевают от нее, переключаются на развлекательные программы. А еще не поздно спасти страну. Массовые протесты, забастовки еще могут предотвратить катастрофу. Армия под их впечатлением еще может перейти на сторону народа. Проходит несколько суток и поздно.

Тирания и мракобесие воцаряются окончательно и бесповоротно, страна упустила свой последний и единственный шанс встать с колен. Впереди миллионы мученических смертей, уничтожение всех основ нормальной человеческой жизни и национальной культуры, пропаганда, ведущая к одичанию, и, наконец, все то, чем обычно кончает фашизм: бойня, длительная и бессмысленная. Война с соседями, типа идущей сейчас в Югославии. Межэтнические войны и геноцид, наконец, тотальная война и полный, ужасающий разгром. Гибель нации.

О ком этот реквием? Конечно же, о нас. Вот оно то, что ожидает нас, если мы будем небдительны и пассивны. Снова повторится национальная катастрофа, однажды уже разразившаяся и предсказанная, как водится у нас на Руси, поэтами, в том числе Максимилианом Волошиным:

…Поддалась лихому подговору,

Отдалась разбойнику и вору,

Подожгла посады и хлеба,

Разорила древнее жилище

И пошла поруганной и нищей,

И рабой последнего раба… («Святая Русь»)

Разве я плачу о тех, кто умер?

Плачу о тех, кому долго жить… («Бойня»)

Ощущение усталости и безразличия масс ясно отразилось в стихах Раисы Идельсон (1894–1972), написанных в Петрограде всего через несколько дней после Октябрьской революции.

В дни жуткие осенних похорон

В полях туман крадется из оврагов,

А в небе, как обрывки черных флагов,

Кружатся стаи вещие ворон.

К нам смерти весть спешит

Со всех сторон

Ее косы бесшумной вижу взлеты

В сырых, тоской изъеденных ночах,

В людских чертах, погашенных заботой

И в опадающих листах,

Покрытых ржавой позолотой.

И знаю я, что больше нет весне

В истлевший мир возврата.

Все то, что пело и цвело когда-то,

НАВЕК застынет в непробудном сне.

Нам о последней не забыть весне.

В огне знамен, своих сестер победней,

Для нас она была последней

Так флаги черные вещают в вышине.

Как все повторяется! Точно такое же давящее ощущение безысходности испытывают многие люди ныне, зимой 1993–1994 года.