Этот безумный, безумный мир глазами зоопсихологов

Французский писатель П. Веркор в фантастическом романе «Люди или животные» повествовал о встрече современных людей с где-то чудом уцелевшими доисторическими обезьянолюдьми вроде австралопитеков. В связи с убийством одного из этих существ затеялся судебный процесс: люди или животные? Решили: люди. Признак: наличие каких-то ритуальных действий, которые сочли за религиозные обряды. Само слово «культура» происходит от «культ».

Любая культура в ее изначальной форме обязательно включает как своего рода стержень определенные формы религии.

Это относится даже к самым отсталым племенам. Атеистических культур не бывает. Общность религиозных представлений объединяла людей уже в глубокой древности. Об этом можно прочитать в уже упомянутой нами статье В. Р. Дольника «Кто создал творца?».

Бог или Боги в любой религии — бессмертные существа высшего ранга, распределяющие и дарующие блага, но способные и жестоко покарать за ослушание.

Характерно обращение к высшей силе: «Отче!» Характерны и такие формы бунта как, например, в «Антихристианине» Ф. Ницше. Этому философу-индивидуалисту претил Бог униженных и оскорбленных, сам моливший в Гефсиманском саду и погибший на кресте. По Ницше, такой Бог не может быть авторитетом для арийцев, западных людей. Первая ипостась арийского Бога в том, якобы, что он — высшая сила, неодолимая, капризная и без малейшего нравственного начала.

Таковы, действительно, были боги древних германцев — Один, Тор и другие. Не случайно поэтому гитлеровцы хотели разделаться с христианством и возродить древне-германское язычество. Им, как, кстати, и большевикам, претил христианский «гнилой гуманизм».

Не даром и персонаж Ф. М. Достоевского, отринув идею Бога, приходит к логическому выводу: все дозволено.

Таким образом, богоборчество во многом родственно бунту против отца и культурно-нравственных ценностей старшего поколения, — вопрос, к которому мы вернемся в IV главе этой книги, см. раздел «Молодежный бунт».

Все народы пяти континентов, обращаясь к Богу или богам, принимают молитвенную позу подчинения (см. далее).

Более или менее несомненна историческая связь всех древнейших религий с тотемами и табу, чему посвящена специальная работа З. Фрейда.

Действительно, во всех древнейших религиях боги зооморфны или представляют собой синкретические существа: одни части тела человеческие, другие — звериные. Часто богов представляли в виде животных, имеющих самое прямое отношение к жизни человека: бык, телец, пес или человек с головой пса: реже — слон, вепрь либо сильные хищники: орел, лев, медведь, леопард; дракон, непостижимым образом похожий на динозавров, вымерших еще задолго до появления человека на земле.

Жертвы изначально, по-видимому, были почти везде человеческими. Отголосок в Библии: несостоявшееся жертвоприношение Исаака Авраамом.

В Междуречье, колыбели трех мировых религий, с древнейших времен Шумера, царил генотеизм: каждый народ, каждый город поклонялись своим богам, чьи изображения ставили в храмах. Стоило завоевателям убрать из храма и увезти с собой идола-изображение божества, и население города переставало ощущать себя особым народом. Именно так было в Вавилоне после того как ассирийский царь Синаххериб в 689 г. до н. э. разрушил город и увез в Ассирию идола бога Мардука. Наследник этого царя Асаргаддон возвратил Мардука в восстановленный храм и к вавилонянам вернулось самоощущение особого народа! Вскоре они разгромили Ассирию.

После похищения Ковчега завета филистимлянами иудеи, по-видимому, тоже рисковали оказаться в положении народности, утратившей свое самоосознанное «Я». Спасла идея Бога единого, вездесущего, незримого, вечно ведущего свой «избранный» народ, подобно тому как пастырь ведет стадо. Эта идея Бога единого брезжила уже у древнеегипетского фараона Эхнатона, (1400 г. до н. э.), который, как известно, провозгласил единым богом в Египте Солнце — Гелиос. Однако, в совершенной и законченной форме она встречается впервые в истории человечества только в текстах Библии, Ветхого завета, книге Бытия и др.

Идея Бога вездесущего и бесплотного обеспечила древним иудеям своеобразное историческое преимущество. Сознавая себя народом «избранным» вездесущим и бесплотным Богом, они, благодаря этой вере, не растворились в массе других народов даже после военных разгромов, двукратного разрушения Иерусалимского храма и рассеяния по всему миру. Уже в древности, до разрушения первого храма и позже в разные века иудейскую веру, хотя прозелитство не поощрялось, приняли выходцы из разных этносов. Поэтому говорить о каком-то генетическом единстве всех людей (белых, черных и желтых), исповедующих иудаизм, мало оснований, вопреки утверждениям расистов. Вопрос этот запутанный, больной, что ни скажешь, кого-нибудь непременно разозлишь. Но и ничего не сказать нельзя, говоря о человеческой цивилизации. Ведь от иудаизма — начало двух мировых религий, опирающихся на библейские сказания: христианства и ислама.