Этот большой мир

– Можешь ведь, когда хочешь. – удовлетворённо кивнул инженер. – Когда артефакт был признан творением инопланетной цивилизации, всё, связанное с ним немедленно засекретили. Личным распоряжением Берии – он тогда руководил всеми работами по атомному проекту СССР – была создана специальная группа по его изучению. Работа шла ни шатко ни валко, поскольку материал «звёздного обруча по-прежнему не поддавался ни одному из известных способов воздействия. Через год пришлось признать, что работы зашли в тупик, и деятельность группы наверняка бы свернули, не случись одно из тех совпадений, что иногда, очень редко, кардинально меняют весь ход мировой истории.

Так уж получилось, что к работам по «звёздному обручу» привлекли в качестве консультанта одного из физиков, занимавшихся изучением материалов Манхэттенского проекта – он-то и высказал первым мысль, что американцы попытались пойти по тому же пути, по которому пошли некогда обитатели чужого мира, оставившие на Земле «звёздный обруч». Об этом было доложено Берии, а он распорядился слить два проекта.

– Тут-то дело и пошло на лад? – спросил Димка. Рассказ Геннадия Борисовича увлёк его по-настоящему, куда там фантастическим романам!

– Если бы! – вздохнул инженер. – Кое-какие подвижки действительно были, но, проработав ещё два года, исследователи снова упёрлись в глухую стену. Причём на этот раз дело было не только в таинственном материале «обруча» или чём-то в этом роде: в докладе тогдашнего руководителя группы указывалось, что им не хватает теоретических наработок, которые были у американцев, когда те брались за осуществление проекта «Рейнбоу». Видимо, всё-таки старик Эйнштейн и Никола Тесла всё же приложили руки к этой теме, потому что наши физики обломали об неё зубы.

Зато некоторые подвижки наметились в расшифровке символов, которыми была покрыта торцевая поверхность «обруча». Группа выдающихся учёных-лингвистов, работая в обстановке полнейшей секретности, совершила настоящий научный подвиг, на фоне которого расшифровка знаменитого Розеттского камня не более, чем разгадывание ребуса в воскресном номере газеты «Сельская жизнь». Они сумели частично прочесть письмена на инопланетном языке – и выяснили, что находка Ефремова действительно часть межзвёздной транспортной системы, своего рода терминал, установленный немыслимо давно в нашей Солнечной системе. Из того же расшифрованного фрагмента следовало, что кроме гобийского «обруча» имеются ещё по меньшей мере три: один на Луне, другой – на одном из спутников Марса. По поводу местонахождения третьего учёные спорят до сих пор, сходясь на том, что он, скорее всего, висит где-то в пространстве, вдали от крупных объектов вроде планет или планетоидов.

– А что же, Ефремов тоже участвовал в этих работах? – спросил Димка.

– Да, но в пятьдесят первом году Иван Антонович покинул группу. Его, видишь ли, тяготила собственная роль в исследованиях – он ведь был палеонтолог и не разбирался ни в физике, ни в лингвистике. По сути, его вклад сводился к тому, что он нашёл артефакт. Правда, в пятидесятом году он добился отправки ещё одной экспедиции в Гоби, с целью тщательно обыскать место находки. Экспедиция провела в песках три месяца, но так ничего и не добилась, а по возвращении Ефремов написал заявление об уходе из проекта.

– И что, его отпустили?

– Разумеется. – кивнул инженер. – Взяли, конечно, уйму всяких подписок, но это уж как водится в нашем благословенном отечестве. Но это не слишком-то помогло: Иван Антонович, будучи человеком творческим, а, как палеонтолог, далёким от государственных секретов, удержаться не сумел – недаром в первой версии «Туманности Андромеды» земляне как раз и находят устройство, по своему назначению соответствующее гобийскому артефакту! Берия, ознакомившись с первоначальным вариантом романа, запрещать его не стал, хотя такие предложение и звучали, но потребовал изъять из текста любые намёки на «звёздный обруч», что Ефремову и пришлось сделать. В результате, роман вышел в том варианте, который знаком читателям всего СССР. Что касается проекта – то он агонизировал ещё четыре года, и дело уверенно шло к сворачиванию работ. Но в пятьдесят пятом, незадолго до своей гибели в авиакатастрофе Лаврентий Павлович обращается к Сталину с неожиданным предложением: совместно с американцам создать научно-исследовательскую группу по изучению «звёздного обруча». В случае удачи, убеждал он вождя, обе державы, да и всё человечество могут получить доступ не просто в космос, но и во всю Галактику. И уж, во всяком случае, державам, принявшим участие в столь грандиозном проекте, надолго станет не до войн и прочих противостояний здесь, на Земле.

– И что, Сталин вот так просто взял и согласился? Но почему? Разве СССР и США тогда не враждовали?