Этот день был лишним

Но, меня можно понять. Я давно чувствую себя по-стариковски. Иногда мне кажется, что я уже родился стариком и в такие моменты мне требуется много сил, чтобы вдохнуть в себя жизнь. Так вот, та девчонка, которая так красиво читала стихи, остановилась и вздрогнула. Я не сразу понял, в чем дело. Спустя пару секунд я увидел, что к ней приближается охранник торгового центра. Вот, значит, в чем проблема!

Она наклонилась и что-то быстро заговорила активно жестикулируя. Только тут я увидел, что рядом с ней, на пыльной картонке сидит мальчонка лет шести. Все время пока девушка громко читала, он сидел смирно и рассматривал детскую книжку с картинками. Он сидел почти, не шевелясь, поэтому я его и не заметил.

Охранник подошел к девушке и, взяв ее под руку, стал подтаскивать ее к себе поближе. Она не сопротивлялась. Мне показалось это странным, и я постарался незаметно приблизиться.

– Хватит тут околачиваться, – говорил ей охранник. – Сколько можно тебя отсюда выгонять? Бери своего щенка и вали отсюда. Надоели вы мне.

Как у нас это обычно бывает, нашлись те, кто не мог пройти мимо, не сказав при этом много добрых слов.

– Правильно, гоните их отсюда! – кричала бабка лет семидесяти, которая явно была помешана на справедливости.

– Они тут целыми днями околачиваются, – присоединилась к бабуле женщина лет сорока, которая тоже хотела навести порядок в «танковых войсках». – Да как только не стыдно этой девке! Нарожала и таскает с собой по всему городу! Ты бы хоть о ребенке подумала! За что ты ему такую жизнь-то устроила?

– И то верно! Она, глядите, сама вся грязная и мальчишка такой же, – вступила в разговор дама упитанная и воспитанная. – Да вызовите полицию, и пускай они их, куда надо сдадут. Чего на них время тратить.

После упоминания полиции девочка сжалась и побелела. Она незаметно для других собравшихся умных и порядочных людей, подмигнула мальчишке, и он быстро зашевелился. Он ссыпал из маленькой пластиковой коробочки мелочь себе в карман, засунул книжку в потрепанный рюкзачок и приготовился. Я так сразу понял, что он ждет команды.

Я подошел еще ближе. Девочка высвободила свою руку из рук охранника и наклонилась к мальчику. У него был решительный вид и еще чуть-чуть испуганный.

– Не волнуйся, – шепотом сказала девочка. – С нами ничего плохого не случится.

– Обещаешь? – спросил он тихо.

Девчонка осеклась на полуслове. Она хотела пообещать, но сама не знала, чем все закончится, так что врать не стала, а просто перевела тему разговора.

– Ты главное делай все так, как я тебе говорила. И не переживай. Главное, помни, что ты должен делать.

Так как я уже стоял ближе, то смог разглядеть ее худенькие ручки, голодный взгляд и услышать ее голос, полный стыда и отчаяния. Но, не это поразило меня больше всего. Совсем не это. Я уже собирался уйти, ведь меня все это не касалось. Да, мне было жаль этих детей, но что я мог сделать? Дать им денег? Я в принципе был готов на это и дал бы, но вокруг собралась эта неугомонная толпа, и я не знал, стоит ли делать такой жест при таком количестве глаз. Все равно отберут. У нас же справедливый народ. То, что меня поразило, было в словах мальчугана, который трясся от страха, как осиновый лист на сильном ветру. Он вдруг спросил у девушки:

– А люди бывают другими?

Я ведь почти ушел! Я мог бы просто повернуться, дойти до своей удобной машины и поехать в свой удобный дом и лечь спать. Ну, или утопиться. Я еще не решил. Это я шучу. Девчонка не знала, что ответить, а вокруг по-прежнему буйствовал народ, требуя наказания для невинных детей. Для моего ума – это странно и недостойно. Мальчишка ждал ответа, но его не было. На глазах девочки выступили слезы, но она всеми силами пыталась их скрыть. У нее было такое выражение лица, как бывает у людей постарше перед людьми помладше в тот момент, когда они осознают, что не могут дать им хорошую жизнь. Им стыдно. Им безмерно стыдно и горько.

Из всей толпы никто не протянул им руку помощи. Ни один. Мне даже стало интересно, найдется ли средь двух десятков людей, хоть один человек. Нет, не нашелся. Все были просто людьми, которые любят поглазеть, но не любят помогать. Ну, мне-то пятьдесят! К тому же я уже давно не стеснительный, так что роль помощника решил примерить я.

– Граждане, расступитесь, – заворчал я. – пропустите социального работника. Пропустите, я говорю!

Ко мне повернулся охранник с усами, как у моего деда, явно опытный или просто угадал.

– Смешно, – сказал он, улыбаясь. – Думаете, я никогда не видел социальных работников?

– Смешно, – ответил я. – Думаете, я никогда не видел безработных охранников, которые ищут работу и никак не могут ее найти?

Охранник, который так напоминал мне моего деда, отшатнулся, а потом громко объявил:

– Все, расходитесь! Приехал социальный работник! Пускай он всем занимается, а вы расходитесь. Все!

Толпа поредела. Девчонка уставилась на меня, дрожа всем телом.

– Я его не отдам, – прошептала она и вцепилась в мальчишку двумя руками. – Не отдам.

Я наклонился к ней и тихо сказал:

– Он мне не нужен. Я не социальный работник. Вы откуда? Вам есть, где ночевать?