Этот идеальный день

– Симптомы такие, которые, как меня учили, бывают при старости, – сказал Кинг. – С тем же успехом это могут быть симптомы чего-нибудь другого, – он посмотрел на Чипа. – Ты не нашел каких-нибудь медицинских книг на этом языке? – спросил он.

– Нет, – ответил Чип.

Кинг вынул зажигалку и большим пальцем откинул крышку.

– Это возможно, – сказал он, – это очень возможно. Никогда не приходило мне в голову. Члены живут до шестидесяти двух лет, когда-то жили меньше, когда-нибудь будут жить дольше; у нас два глаза, два уха, один нос. Установленные факты, – он щелкнул зажигалкой и поднес пламя к трубке.

– Это должно быть правдой, – сказала Лайлак. – Это естественное логическое завершение мыслей Вуда и Веи.

Контролировать жизнь каждого, и потом придешь к тому, что будешь контролировать и смерть каждого.

– Это ужасно, – сказала Спэрроу, – я рада, что Леопарда здесь нет. Ты можешь себе представить, как бы он себя чувствовал?

Не только Хаш, но и он сам в любой день… Мы не должны ему ничего говорить, пусть он думает, что это случится естественно. Снежинка тусклыми глазами посмотрела на Чипа.

– Зачем ты нам-то это сказал? – спросила она. Кинг ответил ей:

– Чтобы мы могли испытать счастливую грусть. Или это было грустное счастье, Чип?

– Я думал, вы захотите это знать, – сказал Чип.

– Почему? – спросила Снежинка. – Что мы можем сделать?

Пожаловаться нашим советчикам?

– Я тебе скажу, что мы можем сделать, – сказал Чип, – вовлечь больше членов в нашу группу.

– Да! – воскликнула Лайлак.

– А где мы их найдем? – спросил Кинг. – Мы не можем просто схватить за шкирку на тротуаре какого-нибудь Карла или Марию, ты знаешь.

Чип сказал:

– Ты хочешь сказать, что на своем поручении ты не можешь сделать распечатку всех местных членов с ненормальными тенденциями?

– Только если дам Уни какой-нибудь существенный предлог для этого, иначе нет, – сказал Кинг. – Одна фальшивая нота, брат, и врачи будут обследовать меня. А это означает, если такое вдруг случится, что они снова обследуют тебя.

– Другие ненормальные есть, – сказала Спэрроу, – кто-то же пишет «Бить Уни» на задних стенах домов.

– Мы должны придумать способ, чтобы они могли найти н а с, – сказал Чип.

– Какой-нибудь знак.

– И что тогда? – спросил Кинг, – что мы будем делать, когда нас окажется двадцать или тридцать сильных людей?

Попросим групповую экскурсию и разнесем Уни бомбой на куски?

– Такая мысль у меня была, – сказал Чип.

– Чип! – воскликнула Снежинка. Лайлак во все глаза смотрела на него.

– Во-первых, – сказал Кинг, улыбаясь. – Уни хорошо защищен, практически неприступен. А во-вторых, большинство из нас там уже были, а второго визита нам не дадут. Или мы отсюда пешком пойдем в Евр? И что мы будем делать, когда все в мире выйдет из-под контроля – фабрики встанут, автомобили разобьются, а все сигналы перестанут звучать? – станем по-настоящему до-Объединенцами и будем за это молиться?

– Если бы мы смогли найти таких членов, которые знают компьютеры и микроволновую теорию, – сказал Чип, – членов, которые знают Уни, то может быть мы могли бы найти способ изменить его программу.

– Если бы мы могли найти таких членов, – сказал Кинг. – Если бы мы смогли привлечь их к нам. Если бы мы смогли добраться до Евр-один. Ты что, не видишь, чего ты хочешь? Ты хочешь просто невозможного, вот и все. Вот поэтому-то я тебя и просил не терять зря время с этими книгами. Мы не можем ничего нигде изменить. Это мир У ни, ты можешь это понять своей головой? Этот мир был передан Уни пятьдесят лет назад, и Уни будет выполнять свое поручение – расселять эту ненавистную семью по ненавистной вселенной, – и мы будем выполнять наши поручения, включая смерть в шестьдесят два года и обязательный телевизор каждый день. Вот так-то, брат: вся свобода, на которую мы можем надеяться – это трубка, шутки и немного больше траханья. Давай не терять то, чего мы добились, хорошо?

– Но если мы найдем других…

– Спой песню, Спэрроу, – сказал Кинг.

– Я не хочу, – сказала она.

– Спой песню!

– Хорошо, спою.

Чип взглянул на Кинга, поднялся с кресла и зашагал прочь из комнаты. Он вошел в темный выставочный зал, стукнулся боком обо что-то твердое, и, ругаясь, зашагал дальше. Он отошел далеко от коридора и запасника, остановился и стал тереть лоб, качаясь взад-вперед, напрягая лодыжки, прямо перед витриной с отблескивающими драгоценностями королей и королев и немыми, темнее темного зала, стражниками. «Кинг, – сказал он, – думает, что он действительно король, братоненавистник…»

Издалека донеслось пение Спэрроу и бряцание струн ее до-Объединенческого инструмента. И чьи-то приближающиеся шаги.

– Чип! – это была Снежинка. Он не обернулся. Он почувствовал прикосновение к руке. – Пойдем назад, – сказала она.

– Оставь меня одного, хорошо? – ответил он. – Просто оставь меня одного на пару минут.

– Пойдем, – сказала она, – ты ведешь себя по-детски.

– Слушай, – сказал он, повернувшись к ней, – пойди, послушай Спэрроу, а? Пойди покури трубку.

Она не сразу отозвалась, но потом сказала:

– Хорошо, – и ушла.