Этот ковен не сломить

– А как насчет Бентона? – осторожно спрашиваю я, пытаясь говорить спокойно. – Он же будет в «Холл Фармасьютикалс»?

Собравшиеся смотрят на меня с тревогой.

– Я не расклеюсь. Ясно ведь, что он прячется где-то там. – Делаю паузу и, не дождавшись возражений, продолжаю: – Райли и двое других ничего не знают?

Элис откидывается на спинку стула.

– От молокососов пользы как от диких котят.

В дверь звонят.

– Это, наверное, Старейшина Китинг, – говорит Арчер и направляется в прихожую: после побега Бентона он начал запирать дверь.

Когда Арчер приводит Старейшину Китинг, обстановка меняется. Я расправляю плечи, зато Элис теперь сидит, не отрывая глаз от стола.

При виде меня Старейшина Китинг светлеет лицом.

– Ханна, я рада, что ты снова в строю!

Не успеваю я ее поблагодарить, как Старейшина достает из большой сумки пузырек со снадобьем.

Пузырек хрустальный, а жидкость в нем темная, как ночь. Кажется, она поглощает свет, подобно маленькой черной дыре.

– Будь осторожна. – Старейшина протягивает мне пузырек. – Снадобье уничтожит любую жидкость, в том числе и препарат Охотников. К сожалению, оно очень быстро испаряется. Смотри, чтобы оно не попало на поврежденную кожу: снадобье выжжет кровь столь же легко, как уничтожит препарат.

– Вы уверены, что его стоит доверять мне?

– Тебе лучше сжигать документацию об исследовании Охотников или вместе с Кэлом искать доступ к цифровым файлам? – осведомляется Китинг, но времени ответить не дает. – Ты заслужила право уничтожить препарат, который так много у тебя отнял.

Я аккуратно держу пузырек.

– Спасибо! – Словами не передать, как много это для меня значит, но, надеюсь, Старейшина понимает.

– Не за что. – Китинг ласково улыбается и желает нам спокойной ночи.

После ее ухода Арчер откашливается.

– А теперь давайте с самого начала!

* * *

К воскресному вечеру план впечатывается мне в сознание и прокручивается в голове на репите.

Проникаем.

Уничтожаем препарат.

Выбираемся.

Три простых шага. Легким ни один не назовешь.

Я лежу на кровати, таращусь в потолок, а фантазия на-гора выдает варианты неудачи. Всевозможные картинки нашего провала. Когда часы показывают четыре утра, я бросаю попытки заснуть и выбираюсь из постели. Часом позже я, умывшаяся и одетая, крадусь по дому на цыпочках. Не хочу будить маму. Боюсь прощаться и поссориться с ней еще раз до отъезда.

Что взять с собой, не знаю, поэтому прячу телефон в задний карман и хватаю ключи. У парадной двери я берусь за засов одной рукой, ключи звякают в другой, а за спиной внезапно кто-то откашливается.

– Даже не попрощаешься?

Внутри все застывает. Я медленно оборачиваюсь.

– Мам, привет!

Она стоит в прихожей в одежде, в которой была вчера вечером. Судя по темным кругам под глазами, спать мама не ложилась.

Я нервно перебираю ключи.

– Давай, скажи мне, что ехать не надо.

Уголки ее губ резко поднимаются, но в глазах – капитуляция.

– А разве ты послушаешь? – спрашивает она и вздыхает, когда я качаю головой. – Я так и думала.

– Прости, мам, но мне нужно…

– Знаю. Тебе нужно идти. – Мать плотно обхватывает себя руками. – Попросила бы тебя быть осторожной, только вряд ли ты до сих пор не знаешь, как это делается.

– Я скоро вернусь. – Ненавижу давать обещания, которые не сумею выполнить, но выскальзываю за дверь прежде, чем одна из нас добавит что-нибудь еще.

Несусветной рани вопреки, к Арчеру я приезжаю последней. Кэл протягивает мне непрокалываемую куртку. Надеваю ее поверх простой черной футболки и чувствую, какая жесткая ткань. Кофры Элис уже погружены в один минивэн, техника Кэла – в другой, поэтому мы без промедления выезжаем. Час в пути пролетает слишком быстро, и вот мы уже останавливаемся, чтобы приготовиться.

Кэл пересаживается во второй минивэн, где заранее установлена компьютерная техника.

– Удачи! – желает он нам и протягивает Арчеру флешку. – Не потеряйте ее.

Арчер прячет флешку в нагрудный кармашек куртки.

– Увидимся, когда все закончится.

Мы оставляем телефоны Кэлу и набиваемся в главный минивэн. Мы с Арчером залезаем в кофры Элис. Места впритык, вскоре захлопывается дверца, и в груди у меня нарастает паника. А когда в темной тесноте горло стискивает клаустрофобия, я заставляю себя дышать. И пытаюсь бороться с тошнотой, когда машина резко трогается и везет нас к месту назначения.

Наконец мы приезжаем. Мышцы сводит судорога. Боль растекается по телу, когда Элис или, может быть, Эллен катит кофр по тротуару. От бам-бам-бам по бетонным полосам грозят выпасть зубы.

«Проникаем. Уничтожаем препарат. Выбираемся». Я повторяю шаги, словно мантру. Пусть она заполнит сознание, чтобы мне не закричать и не выдать нас.

Резкий толчок – и остановка. Приглушенные голоса проникают сквозь толстые стенки укрытия.

– Сказала же, в них реквизит для шоу! – говорит Элис, когда кто-то открывает крышку моего кофра. Надменность и сарказм отлично маскируют страх, который она испытывала по дороге сюда. – Эй, аккуратней! Там все дорогое! – рявкает она.

Над головой, за тонким слоем ДСП, кто-то роется в вещах Элис. Я затаиваю дыхание, стараясь до ухода охраны успокоить сердце: вдруг его бешеный стук случайно услышат?