Этот мир наш

Димитр повалил девушку на кровать и, опустившись на колени, осыпал поцелуями её шею и руки. «Какая она удивительная, — подумал пьяный от химии и гормонов разум. — Ни понять, ни разгадать своей любовницы». И это та самая Бейю, жестокая, кокетливая, вероломная, что ещё вчера во время визита на официальный приём, устроенный её мужем, потешалась над ним, а сейчас замерла в его объятиях, нежная, трепещущая, покорная.

— Иной раз мне кажется, что я так сильно люблю тебя, потому что не понимаю, — шепнул Димитр.

Ни один даже самый искусный комплимент не мог так польстить самолюбию Бейю, и она отблагодарила мужчину, припав к его губам долгим поцелуем. И вдруг вырвалась из его объятий и воскликнула:

— А слыхал? Шрама и всех подручных отправят на костёр! — глаза Бейю оживились, заблистали почти болезненным любопытством. Схватив Димитра за руку, она увлекла его к окну — высокой бойнице, прорезанной в толще стены, и распахнула ставни. В комнату ворвался оглушительный шум. — Вон там их жечь будут, уже место выбрали. Сначала пытать, потом жечь. Ты зря не ходишь.

— Я слишком много воевал, чтобы смотреть на эти глупости. Чего я не видел? И вот что скажу, у нас не развлекались пытками, а резали глотки сразу. Сколько раз бывало, что жертва вырывалась — ей уже всё равно только сдохнуть, зато теперь получится уйти к Дэсу не одной.

Учителя, маги и фармацевты в своё время хлеб ели не зря. Оставаясь внешне прежним, Димитр перешёл в «другой режим», жадно впитывая информацию. Где содержат банду, когда и откуда поведут на площадь, сколько охраны. Шанс вытащить товарищей был. Теперь предстояло «расплатиться» за сведения. Знали бы менестрели, воспевающие чистоту и целомудрие королевской родственницы, какова она на самом деле. Уже давно и прочно девушка отбросила всякую стыдливость. Вплоть до привычки под настроение предаваться любовным играм в присутствии служанки, в какой-то момент вовлекая ту в секс, или заставляя рядом совокупляться служанку и кого-то из лакеев. Причём никогда не отводила взор, не старалась укрыть свою наготу в тёмных углах залы. Наоборот, вдвойне наслаждалась любовью, созерцая чужую любовь и творя свою на глазах у других.

Но сейчас Бейю хватало рассказа о завтрашних пытках. Глаза её блестели, вокруг выпуклого лба развевались заботливо уложенные кудряшки. Быстрым движением она спустила лиф платья, показав свои великолепные смуглые плечи, затем сбросила одежду прямо на пол и, обнажённая, осталась стоять перед окном. Взяв руки Димитра в свои, она положила их себе на бедра, дальше ткнула его ладонь в промежность, требуя ласкать. Откуда-то издалека в раскрытое окно донёсся рёв толпы: вокруг места казни лучшие места занимали с ночи. Бейю повернулась к жаровне, поглядела на горящие угли, всем телом впитывая их тепло, чуть отступила под горячей лаской огня. Языки пламени бросали на её кожу дрожащие багряные отсветы.

— Их завтра сожгут, они сгорят, — произнесла она хриплым, чуть задыхающимся голосом, — а мы и сегодня, и завтра… иди ко мне, — она дёрнула шнурок, стягивавший ворот его рубахи.

Димитр быстро скинул с себя одежду, втянул носом воздух и коснулся губами шнурка, будто слизывал прикосновение ладоней девушки. Бейю засмеялась. Особенно когда любовник надкусил шнурок… впитывая ртом пропитку, которая усилит действие таблетки. Сегодня Димитр должен быть в ударе, измотать хозяйку так, чтобы она его отпустила побыстрее. Время дорого. Губы нетерпеливо отыскали губы, от поцелуев в шею и ниже девушка словно сошла с ума, они заводили её всё сильнее. А руки ласково касались тела, лёгкими прикосновениями и, поглаживая вверх-вниз, нежно сжимали грудь, губы ласкали разгорячённое тело. И вот уже на всю комнату раздался стон наслаждения, когда мужчина резко вошёл в жаждущую плоть.