Этот мир придуман не нами (СИ)

Посмотрела несколько видеороликов из их жизни. Лицом страшные, и ведут себя страшно. Друг друга убивают ни за что, просто так! Шли, встретились, и начали убивать всех без разбора. Дикари! Зря хозяин полетел спасать их.

В палатку заглянул Пуррт, Сделала ему знак не шуметь и указала ушами на Линду. Он подмигнул мне и поставил на стул рядом с кроватью миску, полную ягод. Это он к Линде так подлизывается.

— Огородники узнают, тебе уши оборвут, — фыркнула я.

— Кто не рискует, тот не выигрывает, — улыбнулся он и склонился над моим плечом, глядя на экран. — Это кто?

— Те самые, которых полетел спасать хозяин.

— Уроды!

— А еще дикари. Только-только научились огонь добывать. У них там вечная зима наступает. Друзья хозяина хотят их спасти.

— А у нас вечная зима не наступит?

— Нет. Это другой мир.

— А чего ты голышом ходишь?

— Нахал! Влез без спроса в шатер к двум девушкам — и еще издевается!

— Я не издеваюсь. Ты мне так очень даже нравишься. Возбуждаешь.

Хотела стукнуть нахала, но за нашими спинами завозилась Линда.

— Привет, Пуррт. О, маслинки! Спасибо, Миу.

Я взглянула на Пуррта, улыбнулась и показала ему язык.

— А что вы смотрите?

— Миу мне дикарей показывает. Влад их как спасать будет?

— Не знаю. Наверно, там их будут усыплять, грузить в трюмы и отвозить в теплые края. А потом прилетят планетарники и возьмутся за очистку атмосферы. Им не меньше двух месяцев потребуется. И ураганы будут страшные. Надо будет прикрывать от ураганов эти самые теплые края. Но это уже без наших.

Линда подошла к нам, что-то сделала, и на экране появился большой металлический огурец на черном фоне.

— Это наш корабль. Для посадки на планеты не предназначен. Когда-то был грузопассажирским, перевозил колонистов на новые планеты. Потом его передали нам и перестроили под орбитальную научную базу. Планетарные катера сняли, только два оставили. Грузовой и пассажирский, на сто человек. А в освободившемся месте снесли переборки и устроили ангар для МОК-а. МОК — это Малый Обитаемый Комплекс. Миу его железным домом окрестила. Аборигенов, видимо будут перевозить в грузовом катере. Там просторный, прочный грузовой отсек. Если на пол укладывать — человек триста поместится. На пассажирском катере нельзя — разнесут салон вдризг.

Катер мне понравился. Большая и красивая машина. А Линда обозвала его летающей тарелкой.

Когда Пуррт ушел, я шепнула Линде, что ягоды принес он, а не я.

— Я знаю, — хихикнула Линда. — Но он так забавно уши поджимает, когда смущается.

Закрутился очередной рабочий день. Половину рабочих я сняла со стройки, велела закопать в песок кабели, которые мы протянули вчера второпях прямо по земле. Потом учила Татаку правильно двигаться и правильно говорить, если к ней обратится кто-нибудь во Дворце. Затем мы переоделись в одинаковые платья, надели черные шлемы с зеркальными забралами, сели на байки и полетели во дворец. Линда впереди, а мы, клином, на два корпуса сзади. Я спросила, зачем нам шлемы. Линда сказала, чтоб произвести впечатление чем-то новеньким. Мы чуть задержались на подлете ко Дворцу, и красиво сели как раз в тот момент, когда народ начал выходить из Дворца на перерыв. Сняли шлемы и положили на сиденья байков.

Владыка тепло приветствовал Линду, взял под руку и повел, беседуя, по дорожкам парка. Мы с Татакой шли на три шага сзади, как положено хорошим рабыням. Я задумалась о стройке и чуть не налетела на папу, когда он внезапно остановился. Татака весело фыркнула, папа оглянулся и заинтересовался ее хвостом. Осмотрел и ощупал шрам, подозвал ближайшего стражника и послал за дворцовым лекарем.

Как только стражник убежал, сразу сменили тему. Разговор пошел о двух кланах, которые нужно было поссорить. Но ничего нового я не узнала. Обсуждали мелкие детали.

Прибежал дворцовый лекарь. Поставил Татаку в позу "попой к звездам" и тоже изучил шрам.

— Откуда такая пышная шерсть? — заинтересовался он.

— Марта говорит, ошибка вышла. Это же первый пришитый хвост в ее практике, — хихикнула Линда.

— Она сможет обучить такому наших лекарей? — спросил папа.

— Сможет, если надо. Но не раньше, чем через два-три месяца, — подумав, ответила Линда. Сейчас — никак. У нас в поселке народа прибавилось, все очень заняты, и Марта тоже.

— Понимаю, — кивнул головой папа. — Ну а ты, рыжая, чем занимаешься?

Я смущенно поджала ушки. Как можно сказать при лекаре, что я, рабыня, командую строителями?

— Миу у нас молодец. Сейчас подменяет римма бригады строителей. У нее в подчинении десять работников, — сказала за меня Линда.

— Надо же! Совсем недавно в новую жизнь вошла, а уже в десятники поднялась, — добродушно усмехнулся папа, взял мою руку и осмотрел ладошку. Мне так стыдно стало. Ладошка неухожена. Свежие мозоли от кабелей, вчерашняя царапина, шерстка на тыльной стороне от герметика обесцветилась, белой стала. А папа улыбнулся и по голове меня погладил.

— Молодец, рыжая. Продолжай в том же духе — пятидесятницей станешь.

Еще больше смутилась, пролепетала положенные слова благодарности. Так хочется поговорить, рассказать обо всем, но вокруг столько чужих глаз…