Этот огонь - мой (СИ)

Борьба шла нешуточная, и Вера сама не заметила, как стала участвовать вместе с девочками, вошла в азарт, начала помогать, прокричала весь голос.

Вскоре к мальчикам присоединился Егор.

Всё шло к честной ничьей. По-настоящему честной, а не к "победила дружба". Но в последнем конкурсе мальчики вырвали победу.

…Алина горько плакала от досады и обиды, сидя в беседке, а Вера её утешала. В беседку зашли Егор с Никитой; выглядели они виновато.

— Да ладно, Алина, ты чего? — расстроился Никита.

— Должна быть ничья! — сквозь слёзы проговорила Алина.

— Дочь, нужно уметь проигрывать достойно, — невозмутимо проговорил Егор.

Вот тут-то Вера и взвилась.

— А как насчёт того, чтобы выигрывать достойно?! — прищурившись, прошипела она.

— Ты о чём? — Егор насмешливо смотрел на неё.

— Алина права, должна быть ничья! И она была бы, если бы во время перетягивания каната к мальчикам не присоединился некий бывший десантник! Где у жюри глаза, непонятно! Хотя, это как раз понятно! По ходу, очарованы были, под впечатлением! — Вера подняла бровь.

В жюри были две мамы, Любовь Евгеньевна и одна из двух аниматоров.

— Вера, ты видела девочек и мальчиков? — Егор улыбался, польщённый её скрытым гневным комплиментом. — Это же разные весовые категории! Там один Никита и тянул, остальные мелкие еще! Да я и дёрнул-то чуть-чуть! Ты ведь тоже помогала!

— Чуть-чуть он дёрнул! Я чуть на брюхе не поехала, когда ты "чуть-чуть дёрнул"!

Они препирались, не замечая, что Алина перестала плакать, и их дети смотрят на родителей, разинув рты.

Внезапно очнувшись, Вера замолчала.

— Вы ругаетесь, как маленькие! — рассмеялась Алина, совсем успокоившись.

— Что у тебя с голосом, Вера? — хмуро спросил Егор.

— Проорала на игре, — буркнула она.

— Есть хочется, пойдёмте на барбекю? — подал голос Никита.

После игры Вера быстро приняла душ, и все взрослые пошли сопровождать детей на дискотеку.

Вера привычно наблюдала, как за внимание Никиты бьются "дамы". Алина тоже не сидела на месте ни одного медленного танца, мальчики приглашали её постоянно. Пригласили даже Веру: один из мальчиков, которых она подвозила сегодня.

Две мамы собирались пить шампанское в номере, когда дети уснут. Предлагали и Вере, но она отказалась. Вызвалась следить за тем, как девочки улягутся, и караулить, пока все не уснут.

У Егора выбора не было: он из отцов был один, потому следить за отходом ко сну мальчиков предстояло ему.

Девочки уснули довольно быстро, устали за день. Оставив включенным тусклый ночник, Вера пошла в их с Любовью Евгеньевной номер. Из комнаты двух мам доносилась тихая музыка и голоса. Вера толкнула двери. Закрыто. Она тихонько заглянула к мамам — Любови Евгеньевны там не было. Значит, она забыла про Веру и уснула, закрывшись. Великолепно. К мамам идти не хотелось, там не выспишься. У девочек тоже места нет: и без того пришлось поставить дополнительно две раскладушки.

Сжимая в руке пакетик леденцов для горла, Вера забралась на высокий подоконник в коридоре и закрылась глухой шторой от внешнего мира. Она смотрела на медленно падающий крупный снег, и не заметила, как задремала. Тоже вымоталась за день.

Егор дождался, пока уснули все мальчики, и пошёл к себе. Он уже открывал двери в свой номер, когда заметил, как шевельнулась штора на окне в коридоре. Интересно. Вроде, все дети спят. Или не все?

Решив проверить, он тихо подошёл и заглянул за штору.

— Понятно, — прошептал он. Взял с подоконника пакетик леденцов и спрятал в карман. Потом подхватил Веру на руки и пошёл в свой номер.

Она встрепенулась, увидела его, запаниковала.

— Тихо ты. Не бойся, просто спать нормально ляжешь. У меня там ещё диван есть. А то нашла, где лечь. Простыть хочешь?

Он усадил Веру на кровать, снял с неё обувь, потом помог лечь и укрыл.

Сначала Вера действительно спала, но очень недолго. Потом некстати захотелось в туалет. Она встала и пошла, заметив краем глаза, что Егор лежит на диване, но не спит, смотрит в планшет.

Она умылась холодной водой. Нашла нераспакованную зубную щётку (номер люкс как-никак!), почистила зубы, пригладила волосы. Она приняла важное решение. Из зеркала на неё смотрели спокойные глаза, но лицо было бледным. Вера волновалась.

Она подошла к дивану. Егор отложил планшет и сел. Вера опустилась рядом. Шторы были не закрыты, потому в комнате было не совсем темно. Глаза Егора блестели; он молча смотрел на Веру.

— Так испуганно смотришь, Егор. Ты что, нецелованный? — хрипло спросила она, голос так и не появился. — Учиться будем?

Егор упал перед ней на колени, схватил её ладони, уткнулся в них лицом.

— Прости меня, Вера! Прошу, пожалуйста, прости!

— Я понимаю, что ничего уже не исправить, и мне нечем себя оправдать, — глухо продолжал он, не выпуская её руки. — И того, как было, не вернуть. Но хотя бы попытайся простить.

Он целовал её прохладные пальцы, каждый по отдельности.

— Я простила, Егор. Знаю, что многие осудили бы меня за слабость. Но мне всё равно. Легко быть непримиримым, когда дело касается не тебя. А я простила.