Этот охотник из Лисьих Лапок

Голос господина Ма Шэнли был насколько требовательным, настолько и утомленным. Нет, ему не было все равно. И ему не было плевать на факт полного уничтожения одной из деревень, принадлежащих клану Ма. Он не был равнодушен к факту гибели двухсот пятидесяти восьми крестьян и охотников. Даже с учетом того, как к ним (к нам) в этом мире относятся люди с положением, занимаемым господином Ма Шэнли.

Кажется, дядя раздосадован потерей подконтрольных клану ресурсов. Как и положено младшему брату главы пусть и не самого большого в Царствах, но клана, контролирующего не менее одной пятой территории провинции Увзан. Человеку хозяйственному и рачительному. По определению.

Его усталость не была равнодушием к проблемам Лисьих Лапок, а объяснялась чем-то другим. Возможно, сопутствующими проблемами, по сравнению с которыми потеря одной из деревень – досадная, но мелочь.

– Это все, добрый господин.

Неудобно говорить, стоя на коленях, уперевшись ладонями в землю и рассматривая носки дорогих мужских красных кожаных сапог с искусной вышивкой золотой нитью. Еще чуть-чуть и была бы классическая коленно-локтевая. Что немного стремно, так как сзади торчат и нависают над моей беззащитной задницей огромные туши клановых гвардейцев. Тех самых прыгунов по крышам, взрывальщиков и ломателей манекенов на полигонах во время праздников и ярмарок. Те еще нагибаторы, если разобраться.

С другой стороны, мне нет необходимости следить за выражением своего лица и глаз – одним богам и духам известно, что придет в благородную башку, засранную различными понятиями… о чести, достоинстве, гордости и тому подобном дерьме, если он внимательно посмотрит в мои наивные глазки. А если еще и разберет, что я обо всех них думаю…

А еще можно искоса рассматривать изящные щиколотки девичьих ножек в белых туфельках где-то по бокам от меня – это какие-то девахи из свиты господина Ма Шэнли. То ли наложницы, то ли помощницы, то ли родственницы, то ли телохранительницы, то ли все это вместе – в мире, где положение в обществе зависит не только от голой физической силы, возможны любые гендерные выкрутасы. И положение женщины на социальной лестнице не так плачевно, как это имело место быть в средневековом прошлом «моего» мира. К тому же, я более-менее знаю средневековое прошлое Европы, а тут его куда более юго-восточная версия. Как там оно было в Китае и на прочих узкоглазых территориях – понятия не имею.

Кстати, вся свита, все две дюжины человек, включая этих самых девушек, обвешаны оружием и доспехами. Бедные ездовые грифоны – тащили на себе все это железо! И если на мужчинах доспехи – более-менее функциональные, хоть и украшенные гравировкой и драгоценностями, то вот на дамах были… те самые «бронелифчики». Правда, поднимать взгляд выше их задниц я не рисковал – происхождением не вышел. Да и не хотел, если честно – настроение совершенно не то, чтобы пускать слюни на женские попки.

– Точно?

– Да, добрый господин!

На самом деле, еще многое можно было добавить. Например, про то, что чуть ли не половина обнаруженных мною незамужних односельчанок были не просто в выходных ципао, а в праздничных платьях, более уместных на городской ярмарке.

А это говорило о том, что в деревню нагрянул кто-то, перед кем женской части населения нашей деревушки захотелось выпендриться. Ну, той части, которая не будет потом безжалостно оттаскана за косы за такое непотребство. А еще это говорило о том, что у наших деревенских вертихвосток было достаточно времени для того, чтобы не только переодеться, но и скучковаться у эпицентра взрыва: женские трупы в платьях были самыми… целыми – смерть наступила от повреждений внутренних органов.

Не захотел об этом говорить. Влом. Уже четырнадцать часов без сна и продыху я стаскиваю тела односельчан в середину воронки, оставшейся от взрыва, готовя огромный погребальный костер. Одно хорошо – дров много. И некоторые даже одеты так, как одевают покойников, готовя их в путешествие к предкам – в самое лучшее, в самое красивое, в самое праздничное. А еще отвар хапьяна – местного аналога кофе (вкуснее, круче, эффективнее… правда, после окончания тонизирующего действия – упадок сил просто колоссальный) – помогал не свалиться с ног.

Мужской сапог задумчиво поковырял носком песок:

– Встать!

Осторожно, стараясь не делать резких движений, поднялся и выпрямился… по-прежнему смотря в землю.

– Обыскать!

Тяжелые лапищи упали на плечи. По телу быстро захлопали ладони, сноровисто юркнули в карманы, молниеносно сорвали пояс с кошелями и подсумками… хорошо, штаны на шнуровке держатся.

Господин Ма бросил равнодушный взгляд на предоставленные ему «вещдоки». В его глазах мелькнул слабый интерес:

– А это что?

– Кольцо этого недостойного. – Мгновенно ответил я. – Этот жалкий Лю Гиафо – охотник! Это кольцо, чтобы стрелять из лука, добрый господин!

– Чтобы стрелять из лука? – Выразило должностное лицо очевидное и ожидаемое легкое недоумение. – Странное какое-то кольцо. Кажется, такими стреляют западные варвары…

– В Лисьих Лапках многие охотники такие носят… носили… добрый господин.