Этот прекрасный подводный мир

— Не знаю. Возможно, решил, что я претендую на его место в «гареме» Марли.

— Не думаю, — хмыкнул мой собеседник. — Марли любит помоложе, — тихо добавил он. — Где вы сейчас устроились?

— Здесь, напротив. В комнате на втором этаже. Прямо над кафе.

— Если хотите, могу порекомендовать местечко получше этого клоповника.

— Нет, спасибо, я пока поживу там, где приказал гражданин Марли. И благодарю за вещи. Как вас зовут?

— Джереми Холлбрук. Обращайтесь, когда понадобится.

На второй этаж, где располагалась квартира, о которой хозяин лавки так нелестно отозвался, вела широкая лестница прямо из помещения кафе. Местечко оказалось действительно паршивым, и смахивало на номер в третьеразрядной гостинице. Узкая длинная комната с широким, во всю стену окном, которое едва прикрывали тонкие светлые занавески в цветочек, пропускавшие с улицы, где фонари не гасли всю ночь, слишком много света. Тонкий, с проплешинами от долгого употребления, палас, то ли выцветший бордовый, то ли грязно-бежевый. Деревянная кровать с низкой спинкой, узкий шкаф, естественно, абсолютно пустой, полированный стол с единственным колченогим стулом. Что меня порадовало, так это маленькая кухня, где я с трудом мог повернуться с крошечной плитой на две конфорки и холодильник.

Я развернул пакет, который дал мне хозяин, обнаружив там костюм, стопку белых рубашек в тонкую полоску, белье, и даже ботинки.

Наконец-то я смог принять душ и выбросил с чистой совестью разодранные мерзкой рептилией рубашку и брюки.

Только под утро я забылся в поверхностной дрёме, когда не отличаешь реальность от сна. Ворочался с боку на бок, время от времени вскакивал и выглядывал в окно, словно надеялся увидеть, как на моих глазах улочка сменится на Таймс-сквер, а двухэтажные домики вырастут до монументальных башен Нью-Йорка.

Когда часовая стрелка на будильнике подобралась к шести, понял, что ощущаю себя слишком возбуждённым и заснуть больше не смогу.

Одежда, которую дал Холлбрук, на удивление отлично подошла, словно её сшили на заказ. Взглянув в зеркало, встроенное в дверцу шкафа, удовлетворённо заметил, что хотя фиолетовые круги под глазами остались, выгляжу я неплохо. Темно-синий костюм в ёлочку, рубашка в тонкую полоску. Галстук я решил не надевать. Мне не понравился яркий рисунок в стиле абстракционизма: красные, синие треугольники, трапеции.

На гладко выбритом лице от левого глаза к шее теперь резко выделялся зигзагообразный шрам: последствия автокатастрофы. Это делало меня старше, как и обильная седина на висках. Но меня это устраивало. Всегда бесило, когда ко мне относились снисходительно-покровительственно из-за моего возраста.

Я спустился со второго этажа и вышел на улицу. Вызванное такси — побитая жизнью тупорылая тачка грязно-бежевого цвета — уже ждало меня. Забравшись на заднее сиденье, я коротко бросил: «Завод Мэнделла». Водила, молодой вихрастый парень, обернулся ко мне и, улыбнувшись, доброжелательно предложил:

— На поезде удобнее было.

— У меня есть чем заплатить, — пробурчал я, демонстрируя ему банкноту с портретом Марли.

— Да не в этом дело. Просто в очередь к шлюзам простоим. А поезд без задержки.

— Я не очень хорошо в городе ориентируюсь, — объяснил я. — Вчера только приехал.

— Да, я знаю. Мы вас ждали, Теллер, — с интонацией участника заговора проговорил он, в его глазах сверкнула радость, заставившая насторожиться.

С какой стати меня тут ждали? Значит, все-таки нападение этих безумных уродов было не случайным?

— Что, хотите, чтобы я восстание возглавил против гражданина Марли? — усмехнулся я.

Водила потёр лоб рукой и загадочно улыбнулся.

— Нет. Для этого у нас другой человек имеется. Вы все узнаете от Мэнделла, — объяснил он, заводя мотор. — Меня, кстати, Тайрон Бейкер зовут.

Слова таксиста меня насторожили. Сам Марли направил меня на завод, а получалось, что Мэнделл связан с повстанцами. Меньше всего на свете мне хотелось ввязываться в борьбу за свержение местного царька. Оказаться у столба на площади с завязанными глазами, я не планировал.

Словно прочитав мои мысли, таксист свернул на площадь, где днями раньше я лицезрел казнь. Столбы были убраны. Команда плотников в синих спецовках деловито монтировали помост. Рядом я заметил сваленные грудой доски, столбы, в которых угадывались пугающие силуэты виселиц. Я машинально расширил ворот рубашки и потёр ладонью грудь. Кровь маленькими молоточками забарабанила в висках. Не удержавшись, я спросил:

— Тайрон, часто у вас тут казни проходят?

В салонное зеркало заднего вида я заметил, как водила нахмурился, губы сжались в тонкую линию, на лицо набежала тень.

— В последнее время — часто, — глухо ответил он, склонившись над баранкой.

Расспрашивать дальше мне расхотелось. Лишь на душу накатилось, как ледяная волна, мерзкое ощущение безысходности.

Как и сказал парень, нам пришлось выстоять очередь к шлюзам между уровнями. И когда в очередной раз перед нами с глухим звоном отъезжала толстая стальная плита, я ловил себя на мысли, что мы действительно находимся на дне океана. А над нами огромная толща морской воды, готовая раздавить в любой момент.