Этот ребенок - я сам[статья]

«Сущность приема художника-карикатуриста заключается в том, что его представления о предметном мире должно быть настолько конкретным, чтобы даже в тех случаях, когда он не может знать предмет, — пишет Радлов, — графический символ его был абсолютно убедительным и зритель но был бы затруднен в угадывании изображаемого… (Бесценная черта для детской книги! — Л. К.) Карикатура, — рассуждает далее Радлов, — искусство чистого представления… Метод карикатуры — установка на смешное». Вот оно это главное, необходимое нам качество. Если есть литературное произведение с установкой на смешное, значит, оно нуждается в таких же иллюстрациях — с установкой на смешное. Натренированная натурными упражнениями способность к «чистому представлению» с установкой на смешное и есть главное качество художника юмористической детской книги. Владеют ею в полной мере художники, отточившие остроту глаза и руки. Но успеха в детской книге достигают лишь те, кому присуще «сочувствие к достоинствам человека», к достоинствам ребенка, в ком острота чувства смешного, степень отчетливости представлений о предметном мире не противоречат детскому восприятию. Видимо, важно, чтобы в какой-то момент художник мог, как и Носов, воскликнуть: «Этот ребенок — я сам!»

Необходимость иллюстрации в детской книге бесспорна. Простые слова Николая Васильевича Кузьмина, видящего достоинства иллюстрации в том, «чтобы помочь читателю зрительно воспринять образы… мастера слова», здесь как нельзя более уместны. Вспоминается, что еще А. Бенуа говорил, что читатель находится как бы под руководством художника, и в этом руководстве заключается самая цель рисунков в книге. А руководство ребенку, конечно, необходимо, тем более, что у него необычайно остра потребность увидеть то, что сказано словом. Увиденное он запоминает надолго, иногда на всю жизнь. Вот почему столь высоки наши требования к иллюстрации, вот почему иллюстрация должна быть искусством.

Носов писал: «Произведение не будет художественным, если в нем ничего не оставлено для творческой мысли читателя, для его воображения». Воображение художника-иллюстратора свободно, но в рамках произведения, и находится от него в определенной зависимости. Характер носовских произведений, думается, требует от иллюстратора определенных стилистических задач — меры смеха, меры гротеска. Носовский герой — это тип современного советского ребенка, воспитываемого в определенных нормах поведения и морали. Вера в реальность, в подлинность этих героев необходима читателю-малышу. Как только художники проникаются такой верой сами, появляются живые, непосредственные, узнаваемые дети, рождается художественный мир, согласный с миром Носова.

В последние годы вышло немало сборников повестей и рассказов Носова в оформлении и с иллюстрациями художников новых поколений. Они зачастую решают Носова по-своему, без оглядки на предшественников (что неплохо), но и без оглядки на Носова (что никуда не годится). Так в сборнике «Тук-тук-тук!», проиллюстрированном Г. Огородниковым («Детская литература», 1980 г.) появились условные мальчики как знак смешного, юмористического, как элемент некой игры в смешное. Автомобили, дома, абсолютно все стало игрушечным, нереальным, а конкретная проза Н. Носова интерпретирована как условная сказка.

Художник Г. Юдин нащупывает иные возможности иллюстрирования прозы писателя. В вышедший в «Прогрессе» на английском и испанском языках сборник произведений Н. Носова (1982) он впервые ввел рисованный портрет писателя, чуть шаржированный в соответствии с веселым настроением всей книги. От пай-мальчиков здесь не осталось и следа. Рыжий, конопатый и розовощекий Мишка или Коля (кто их разберет) выделывает на турнике кренделя и лихо орет, как и полагается нынешнему раскованному ребенку. А висящие тут же кот и собака говорят о том, что читателя ожидает игра, ее условия художник предлагает сразу, на обложке. Вот почему повесть «Веселая семейка», превращается в полную забавных приключений историю, которая все-таки происходит не в реальности, а на страницах книги. Впрочем, художник отдает дань нынешнему интересу к научной познавательности и рисует, например, на всю страницу инкубатор, — глядя на него, вполне можно и самому сделать такой же. Издание отмечают черты, присущие сегодняшней детской книге.

Вот так на протяжении почти сорока лет менялся и меняется подход художников-иллюстраторов к произведениям И. Н. Носова. В истории детской книжной графики остаются работы, в которых мир образов писателя воссоздан с талантливой проникновенностью. Они как путеводная нить ведут нас по истории советской веселой книги, обозначая ее вехи и вершины, то значительные, то более скромные. Яркие, озорные рисунки Аминадава Каневского, простодушно-ребячливые образы Ивана Семенова, остроумные — Виталия Горяева, лирико-комические Генриха Валька, артистичные и добрые Алексея Лаптева, — это так или иначе всё Носов и всё наша отечественная книга. Это ее реальный, правдивый и безыскуственный мир детства, в котором добро и зло как на ладони.