Этот сладкий голос сирены

- А для удобства передвижения, - сказал Горовой. – Потом… Не все ли равно, как? – последняя фраза была сказана как-то мимоходом и в то же время многозначительно, а в глазах у Горового что-то промелькнуло, какая-то искра, но Цыплакова, хоть женщина и наблюдательная, в этот момент была поглощена и ослеплена своим светским успехом, и не обратила на это внимания.

Потом между ними произошел разговор. Негромкий. Хоть рядом никого и не было. Говорил, в основном, Горовой. Монотонно так говорил, пристально глядя в глаза. При этом он все время вертел в руке авторучку с блестящим, серебряным наконечником, так что был момент, когда у Цыплаковой от вида этой вращающейся сверкающей точки закружилась голова.

Вечером Цыплакова передала мужу свой разговор с Горовым, как она сказала, - слово в слово. Муж очень разволновался. Он бегал по кухне и все ронял какие-то предметы. А так как пол на кухне был кафельный, а предметы, в основном, стеклянные, керамические и фарфоровые, то они и разбивались вдребезги. Так он разбил чашку, стакан, маленькую тарелку и, наконец, сахарницу в виде головы дракона. Цыплакова знала, что когда он так мечется, она должна сидеть спокойно, невозмутимая как гора, сама мать-земля и родина-мать. Но когда Цыплаков разбил сахарницу, она не выдержала и заорала:

- Коля! Скотина! Ты что делаешь?

Годовой процент в банке Горового и без того был намного выше, чем в других банках, для старых же друзей, так Горовой сказал Цыплаковой, он готов поднять этот процент еще выше, на немыслимый уровень, то есть, вложенный в его банк капитал за год увеличивался чуть ли не в трое.

- Смысл? Какой ему смысл? – кричал Цыплаков.

- Он – друг! – шипела Цыплакова убежденно. – Потом… наверно… у него соображения?

Слово «соображения» Цыплакову почему-то понравилось, подействовало успокаивающе – он был почти в невменяемом состоянии. Мало что перебил столько посуды. От прилива крови его лицо сделалось красно-багровым, и он так вспотел, что источал сильный и едкий, какой-то лошадиный запах. Наверное, это и был запах алчности.

Цыплаковы были людьми среднего достатка. Сбережения были, но особенно после вложения в модный тогда евроремонт, не такие уж большие. Держали они их дома. Основным капиталом была квартира покойной матери Цыплаковой, которую они сдавали одной бездетной семье. Жили же на зарплаты, неплохую зарплату Цыплакова, начальника отдела в солидной конторе, и Цыплаковой, сотрудницы аналогичного отдела в другой солидной конторе.

Вот эту всю свою наличность и подсчитывал сейчас Цыплаков, носясь по кафельному полу своей кухни. Увеличить эту наличность чуть ли не втрое, даром, без каких-либо усилий и в течение всего лишь одного года… Это бы возбудило кого угодно!

Когда Цыплаков волновался, он начинал много курить и много пить. В смысле –любой жидкости. Так он выпил пакет кефира и пол пакета уже скисшего молока, допил весь апельсиновый сок, ни капли не оставив на завтра, а потом уже просто хлестал воду из-под крана, даже не удосужившись пропустить ее через фильтр. Цыплакова относилась к этому снисходительно, лишь бы не водку. Допив очередной стакан, Цыплаков в упор посмотрел на жену и сказал:

- Что… Будем продавать твою квартиру!

- Никогда! – закричала Цыплакова. – Это все, что у нас есть!

- Не только, - заметил Цыплаков.

- Я там родилась! Она для меня родная!

- Чушь собачья. Ты в роддоме родилась. В роддоме на улице Володарского. На допотопном родильном столе, на старой клеенке. Тогда, скорее, они для тебя родные.

- Они не родные.

- Не вижу логики, - Цыплаков был неумолим.

Когда речь шла о логике, Цыплакова всегда уступала мужу. Она встала и с надутым видом вышла из кухни. Цыплаков же продолжал хлебать воду, добавляя в нее для разнообразия то ложку варенья, то, по старой памяти, соду с уксусом, - так называемую шипучку. Цыплакова вернулась минут через двадцать с более смягченным выражением лица.

- Ну что? – спросил Цыплаков, хорошо знавший свою жену.

- Виноградовы дачу продают…

- Видишь! – воскликнул Цыплаков. – А что Носик?

- Не знаю…

- Что тут знать? У Носика под подушкой состояние!

- Откуда ты знаешь? Они всегда жалуются.

- Лю-ди всегда жалуются. Так они тебе и скажут, сколько у них денег.

- Я говорю.

- Дурища, вот и говоришь. Умные люди скрывают.

Надо сказать, что в спорах с женой Цыплаков бывал мельче и зануднее, чем был на самом деле. Так, из вредности. Иногда они менялись местами. В любом случае, к вечеру его цель была достигнута – решено было срочно продавать квартиру. На этой срочности они много теряли, но перспектива увеличить капитал почти втрое, превращало это «много» в несущественную мелочь.

Дело с продажей квартиры было тут же запущено и набирало обороты, как к ним неожиданно пришел Тибайдуллин.