Этот странный мир. Сборник

В поезде он ни с кем не общался. К Женьке не подходил. Только один раз выскочил на каком-то полустанке, купил душистую дыню и подарил ей. Она начала смущенно отказываться: "Да вы лучше сами…" Но он оставил дыню в ее купе и ушел.

В свободное от работы время он бродил по жаркому пыльному городу в шортах и вылинявшей футболке. В этой одежде да в стоптанных кроссовках он чувствовал себя свободно и легко. Он испытывал необыкновенный подъем и прилив сил. Морской воздух странно будоражил его. Жара, редкая даже для этих мест, совершенно не действовала на него. Один раз, чтобы проверить свою реакцию, он шутя поймал мчащуюся мимо него стрелой кошку. Свидетелей этого происшествия было немного. Один, пытаясь объяснить происходящее, тоскливо заметил из-под соломенной шляпы:

– Жара…

– Разве это жара? – усмехнулся в ответ он и брезгливо разжал руку.

Кошка, будто лишившись всех жизненных сил, понуро побрела прочь и, лишь опомнившись, через пару минут, опрометью унеслась прочь.

Женщины посматривали на него одобрительно.

Вечерами он устраивался всегда на одном и том же месте. Подтаскивал лежак поближе к воде. Прислушивался к мерному шуму морского прибоя. Купался. Потом долго неподвижно лежал полностью расслабленный. Думал о сыне. Тот был похож на мать. Тонкий, хлипкий, сутулый. Ему не пробежать даже двух миль в хорошем темпе. "Как он будет охотиться?"– думал про сына со щемящей брезгливостью. Он пытался заставить его делать зарядку, но тот проявлял завидное упрямство. Чуть не бил его, ничего не помогало.

– Ты же пропадешь! Как ты будешь добывать еду, паршивый слизняк?! – кричал он ему в гневе.

– Ты ничего не понимаешь! Мы не в саванне! Сейчас другое время, – с тупым упорством твердил тот в ответ и уходил в свою комнату. Там надевал наушники и подолгу слушал музыку.

Ему хотелось ударить сына, сломать магнитофон и выбросить в окно эти проклятые наушники, но это было бы глупо и непедагогично. И он, лишь сжав челюсти, садился смотреть телевизор.

Как-то он показал Женьке место на пляже. Сказал, что всегда бывает здесь вечером, что его любовь приняла чудовищные размеры, и она должна опасаться. Он за себя не отвечает. При этом он с силой стукнул по серой шершавой стене дома. Звякнуло оконное стекло. Выглянули из окон встревоженные жильцы-отдыхающие. Он резко скрылся за углом. "Такой милый, кроткий, – подумала Женька. – И вдруг такие страсти?.. Прямо… зверь… Вот уж… странный, дикий зверь!" Настроение у нее повысилось. Ей было приятно, что она может вызвать такие мощные чувства.

Вокруг Женьки кружился постоянно меняющийся хоровод мужчин. От смазливых юнцов до людей весьма солидных и состоятельных. Многие, быстро убедившись, что здесь не "светит", отваливали. Но было и несколько постоянных поклонников. Женьке все это нравилось. И успех, и море. Да и работа шла, как по маслу. Она пребывала в чудесном настроении. Через пару дней должен был приехать Олег.

Вечером, как обычно, он лежал у моря и вдруг почувствовал – все, хватит, пора! "Уж не отдыхать ли ты сюда приехал?" – мрачно усмехнулся он про себя. Вскочил, слегка напружинив мышцы. Отряхнул налипший песок и трусцой побежал к переговорному пункту. Там, как всегда, толпился народ. Женька как раз заходила в кабину. Он незаметно выглянул из-за спины толстого мужчины и, не мигая, смотрел, как Женька набирает номер.

– Молодой человек! Зачем вы дышите в шею? Отойдите! – возмутился толстяк.

– Тихо, носорог! Не шуми! – вяло огрызнулся он, чтобы не привлекать внимания. Толстый мужчина напомнил ему носорога.

"… Олежка, ты не представляешь, как я соскучилась… Целую, милый… И я тоже…" Остальное сюсюканье было слышать невыносимо.

– Безобразие! – возмутился снова толстяк-носорог. – Понаехал всякий сброд! Зарекался ездить на этот паршивый юг! Нет, только в Прибалтику!

– Там тоже самое, – посочувствовал он толстяку. – К тому же там холодно. Ты озябнешь.

– Ну знаете, это… это, – стал заикаться носорог.

Женька, напевая, вышла из будки. Он незаметно скользнул вбок.

Немного подождав, вошел в телефонную будку. Набрал номер. Закряхтел в трубку:

– Алло.

– Вам папу? – пропищал детский голос.

– Нет, маму!

Стал солидно объяснять. Звонит Женин муж… Как вы не знаете, кто такая Женя? Ваш муж нас не слышит?.. Вышел?.. Очень хорошо… Я намного старше жены. Смотрю сквозь пальцы на некоторые ее шалости. Вы понимаете, о чем я?.. Не понимаете? Ваш Олег уже полгода встречается с моей женой! Это, вы знаете, чересчур!.. Да, Олег и Женя… Не "не может быть", а точно. Скандал, огласка – мне не к чему. Я занимаю ответственный пост… Надо не охать, а принимать меры… Да, да, именно меры! Он собирается к ней на юг… Какой симпозиум?.. Вы меня просто поражаете, милая!.. Ну, извините! Я просто не мог так это оставить. Прошу прощения… Да, Валерий Степанович… Согласен, ужасно! Но еще все поправимо…

На следующий день он искоса вглядывался в довольное Женькино лицо. Ему было ее немного жаль. В обед он купил роскошный букет цветов и, когда в комнате никого не было, положил ей на стол.