Читаем Этруски: загадка номер один полностью

Правда, состоит он всего лишь из одного слова…. Но вот более длинная надпись. В ленинградском Эрмитаже хранится бронзовое зеркало, на обратной стороне которого изображено пять фигур, а над ними — пять слов, начертанных по-этрусски. Вот они — «ПРИУМНЕ», «ЕКАПА», «ТЕТИС», «ЦИУМИТЕ», «КАСТРА». Слово «Тетис» вам хорошо известно: так звалась Фетида, мать Ахилла. Старец «Приумне» — это Приам. Очевидно, и остальные персонажи связаны с Троянской войной. «Екапа» — это Гекаба, жена Приама — на зеркале она изображена стоящей рядом со старцем. «Кастра» — это пророчица Кассандра. Остается «Циумите». Вместо «б», как вы уже знаете, этруски писали «п»; оглушали они и другие звонкие гласные. «Д» писалось ими через «т» и даже через «ц». «Циумите» надо транскрибировать «Диумиде». Буквы О у этрусков не было, они ее передавали обычно через У. Итак: «Диомид» — герой Троянской войны, уступавший в храбрости лишь Ахиллу, Диомед. Итак, весь текст переводится следующим образом: «Приам, Гекаба, Фетида, Диомед, Кассандра».

Как видите, задача не слишком сложная — прочесть этрусский текст из одного, двух, трех, пяти слов… Но ведь это — имена собственные, тут не надо знать никакой грамматики, да и лексики. Ну а что вы скажете, например, о таком пассаже: «ХАЛХ АПЕР ТУЛЕ АФЕС ИЛУКУ ВАКИЛ ЦУХН ЕЛФА РИТНАЛ ТУЛ ТРА ИСВАНЕК КАЛУС…» и т. д, и т. п.? В надписи, где нет никаких рисунков и вообще ничего, что могло быть бы «точкой опоры»?

Первое, что приходит в голову, когда мы начинаем читать текст на языке, нам неизвестном, — это поиск сходных созвучий с нашим собственным языком. Или с каким-либо другим, иностранным, но нам известным. Вот именно так и стали поступать первое исследователи этрусских текстов.

Такая методика применяется в расшифровке древних письмен и языков не впервые. И она очень часто приносит успех исследователю. Так, например, ученые смогли прочитать загадочные тексты, найденные на юге Аравийского полуострова и относящиеся ко временам легендарных царицы Савской и царя Соломона. Письменные знаки «южноаравийских» письмен в основном читались так же, как хорошо известные знаки письма эфиопского. Язык южноаравийской письменности был близок классическому арабскому, а еще ближе — эфиопскому и «живым» языкам Южной Аравии и Эфиопии: сокотри, мехри, амхарскому и т. д.

Превосходное знание языка египетских христиан или коптов, применявшегося лишь в богослужениях, но бывшего потомком языка жителей Древнего Египта, позволило гениальному Франсуа Шампольону проникнуть в тайну иероглифов страны пирамид (подробнее об этом рассказывает книга «Загадка сфинкса»).

…Словом, метод сравнения языка известного с родственным ему неизвестным оправдал себя при дешифровке многих письмен и языков.

Но куда он завел этрускологов, вы поймете и сами, прочитав следующую главу.

ГЛАВА 4. Всемирный розыск


В 1444 г. в городе Губбио, расположенном в древней итальянской провинции Умбрия и некогда бывшем античным городом Игувием, в подземном склепе были обнаружены девять больших медных досок, покрытых надписями. Две доски были увезены в Венецию, и с той поры о них никто не слыхал. Остальные поместили на хранение в городскую ратушу. Две из семи оставшихся досок, как оказалось, написаны по-латыни буквами латинского алфавита. Пять досок были написаны на неизвестном языке и буквами, на латинские походившими, однако во многом отличными от них.

Разгорелся спор: чьи это письмена, чей язык они скрывают? Буквы называли «египетскими», «пуническими» (карфагенскими), «письмом Кадма», т. е. древнейшей разновидностью греческого письма, по преданию принесенного в Элладу финикийцем Кадмом. Наконец, решили, что письмена этрусские, а язык их «навсегда потерян». И только после долгих дискуссий и кропотливых исследований выяснилось, что письмена эти все же не этрусские, хотя их буквы родственны буквам этрусского алфавита. А язык этих текстов, получивших наименование Игувиенские таблицы, вообще не имеет ничего общего с этрусским языком.

В Италии в 1 тысячелетии до н. э., помимо латинян-римлян, обитало еще несколько народов, родственных им по культуре и по языку: самниты, сабелы, оски, умбры. На языке умбров и написаны Игувиенские таблицы. Доказал это около полутораста лет назад немецкий исследователь Рихард Лепсиус, позднее прославившийся своим ценнейшим вкладом в дело дешифровки египетских иероглифов.

Ну, а как же письмена этрусков? В том же XV в., когда были найдены Игувиенские таблицы, только не в его середине, а в самом конце, в 1498 г., выходит труд доминиканского монаха Аннио де Витербо «Семнадцать томов о различных древностях с замечаниями бр. Иоанна Аннио де Витербо». Тут приводятся отрывки из трудов различных античных авторов, которые комментируются де Витербо. А помимо того, он публикует этрусские тексты. И даже расшифровывает их с помощью языка библейского Ветхого Завета — древнееврейского…

Перейти на страницу:

Похожие книги

100 знаменитых памятников архитектуры
100 знаменитых памятников архитектуры

У каждого выдающегося памятника архитектуры своя судьба, неотделимая от судеб всего человечества.Речь идет не столько о стилях и течениях, сколько об эпохах, диктовавших тот или иной способ мышления. Египетские пирамиды, древнегреческие святилища, византийские храмы, рыцарские замки, соборы Новгорода, Киева, Москвы, Милана, Флоренции, дворцы Пекина, Версаля, Гранады, Парижа… Все это – наследие разума и таланта целых поколений зодчих, стремившихся выразить в камне наивысшую красоту.В этом смысле архитектура является отражением творчества целых народов и той степени их развития, которое именуется цивилизацией. Начиная с древнейших времен люди стремились создать на обитаемой ими территории такие сооружения, которые отвечали бы своему высшему назначению, будь то крепость, замок или храм.В эту книгу вошли рассказы о ста знаменитых памятниках архитектуры – от глубокой древности до наших дней. Разумеется, таких памятников намного больше, и все же, надо полагать, в этом издании описываются наиболее значительные из них.

Елена Константиновна Васильева , Юрий Сергеевич Пернатьев

История / Образование и наука
Адмирал Ее Величества России
Адмирал Ее Величества России

Что есть величие – закономерность или случайность? Вряд ли на этот вопрос можно ответить однозначно. Но разве большинство великих судеб делает не случайный поворот? Какая-нибудь ничего не значащая встреча, мимолетная удача, без которой великий путь так бы и остался просто биографией.И все же есть судьбы, которым путь к величию, кажется, предначертан с рождения. Павел Степанович Нахимов (1802—1855) – из их числа. Конечно, у него были учителя, был великий М. П. Лазарев, под началом которого Нахимов сначала отправился в кругосветное плавание, а затем геройски сражался в битве при Наварине.Но Нахимов шел к своей славе, невзирая на подарки судьбы и ее удары. Например, когда тот же Лазарев охладел к нему и настоял на назначении на пост начальника штаба (а фактически – командующего) Черноморского флота другого, пусть и не менее достойного кандидата – Корнилова. Тогда Нахимов не просто стоически воспринял эту ситуацию, но до последней своей минуты хранил искреннее уважение к памяти Лазарева и Корнилова.Крымская война 1853—1856 гг. была последней «благородной» войной в истории человечества, «войной джентльменов». Во-первых, потому, что враги хоть и оставались врагами, но уважали друг друга. А во-вторых – это была война «идеальных» командиров. Иерархия, звания, прошлые заслуги – все это ничего не значило для Нахимова, когда речь о шла о деле. А делом всей жизни адмирала была защита Отечества…От юности, учебы в Морском корпусе, первых плаваний – до гениальной победы при Синопе и героической обороны Севастополя: о большом пути великого флотоводца рассказывают уникальные документы самого П. С. Нахимова. Дополняют их мемуары соратников Павла Степановича, воспоминания современников знаменитого российского адмирала, фрагменты трудов классиков военной истории – Е. В. Тарле, А. М. Зайончковского, М. И. Богдановича, А. А. Керсновского.Нахимов был фаталистом. Он всегда знал, что придет его время. Что, даже если понадобится сражаться с превосходящим флотом противника,– он будет сражаться и победит. Знал, что именно он должен защищать Севастополь, руководить его обороной, даже не имея поначалу соответствующих на то полномочий. А когда погиб Корнилов и положение Севастополя становилось все более тяжелым, «окружающие Нахимова стали замечать в нем твердое, безмолвное решение, смысл которого был им понятен. С каждым месяцем им становилось все яснее, что этот человек не может и не хочет пережить Севастополь».Так и вышло… В этом – высшая форма величия полководца, которую невозможно изъяснить… Перед ней можно только преклоняться…Электронная публикация материалов жизни и деятельности П. С. Нахимова включает полный текст бумажной книги и избранную часть иллюстративного документального материала. А для истинных ценителей подарочных изданий мы предлагаем классическую книгу. Как и все издания серии «Великие полководцы» книга снабжена подробными историческими и биографическими комментариями; текст сопровождают сотни иллюстраций из российских и зарубежных периодических изданий описываемого времени, с многими из которых современный читатель познакомится впервые. Прекрасная печать, оригинальное оформление, лучшая офсетная бумага – все это делает книги подарочной серии «Великие полководцы» лучшим подарком мужчине на все случаи жизни.

Павел Степанович Нахимов

Биографии и Мемуары / Военное дело / Военная история / История / Военное дело: прочее / Образование и наука