Этруски: загадка номер один

Но едва вышел в свет второй том монографии маститого ученого, как в том же году небольшая, в 39 страниц, брошюрка его соотечественника Вильгельма Дееке камня на камне не оставляет от построений Корссена с его Авилсами, греческими словами в этрусском и родства последнего с италийскими языками.

Дееке убедительно показывает, что ТАУРА, которое Корссен считает греческим словом «бык», заимствованным этрусками, на самом деле означает «могила». Слово ЛУПУ или ЛУПУКЕ — это не «изваять» или «высекать», а глагол «умер»; слово АВИЛС значит «год», а не собственное имя. «Лупу» и «авил» очень часто образуют устойчивое сочетание, причем между ними латинскими цифрами указано число лет. Вот вам и «династия скульпторов», открытая Корссеном в результате многолетнего кропотливого изучения этрусских текстов!

Сам Дееке считал, как и К. О. Мюллер, что народ этрусков «принадлежит к семье греческих народов, хотя и был, без сомнения, ее отдаленным членом». Однако далеко не все с этим соглашались. Еще в XVIII в. была выдвинута гипотеза, что этруски — первая волна кельтских племен, вторгшихся в Италию (вслед за которыми пришло другое кельтское племя, галлы, которые и нанесли этрускам смертельный удар). В 1842 г. в столице Ирландии Дублине вышла книга (в двух томах) под названием «Этрурия кельтская». Ее автор, В. Бетам, доказывал, что язык этрусков родствен вымершим кельтским языкам, вроде языка галлов, и также современным — ирландскому, бретонскому, валлийскому.

В том же XVIII в. было высказано предположение, что этруски — первая волна не кельтов, а древних германцев, которые спустя много веков вторглись в Римскую империю, достигли Италии и сокрушили Рим. В XIX в. родство этрусского языка с германскими доказывали многие ученые: немец фон Шмитц, англичанин Линдсей, голландец Маак, датчанин Нибур.

В 1825 г. из Варшавы, где он был в течение нескольких лет профессором, на родину в Италию возвратился ученый Чьямпи. Он тотчас же призвал своих коллег отказаться от поисков ключа к языку этрусков с помощью слов греческого и латинского языка. По его мнению, надо обращаться «к другим древним языкам, происшедшим от первоначального, а именно — к славянским». Вслед за тем выходит книга Коллара «Славянская древняя Италия» (1853) и А. Д. Черткова «О языке пеласгов, населивших Италию, и сравнение его с древнесловенским». По мнению Черткова, славяне «происходят, по прямой линии, от пеласгов», а поэтому именно славянские языки могут дать ключ к прочтению этрусских надписей. Позднее эстонец Г. Трусман вносит уточнение в работы Коллара и Черткова. Не славяне, а балто-славяне являются родственниками этрусков. То есть не только славянские языки (русский, украинский, белорусский, чешский, польский, сербский), но и балтийские (литовский, латышский и исчезнувший в результате немецкой колонизации прусский) могут дать ключ к языку этрусков. Публикуя свою работу в Ревеле (нынешний Таллин), Трусман отмечал, что ему было «отказано в опубликовании работы в академическом издании, поэтому автор издает ее сам».

Почему академические издания в XX в. (книга Трусмана увидела свет в 1911 г.) отказывали в издании работ, посвященных языку этрусков, и авторам приходилось издавать их самим? Да потому, что к этому времени поиски ключа к этрусским письменам сильно подорвали доверие ко всяким попыткам найти его, особенно если они предпринимались неспециалистами. «Все эти провалы, которые зачастую происходили из-за недостаточной лингвистической подготовки любителей и из-за наивных претензий на видимость удачи в „переводе“, — констатирует в этой связи этрусколог Реймон Блок, — навлекли на этрускологию несправедливое недоверие некоторых здравых умов». Ибо не так-то просто было провести границу между работой в области этрускологии, пытающейся найти ключ среди известных языков мира, и писанием «этрускомана», во что бы то ни стало желающего «перевести» этрусские тексты, не имея при этом достаточных знаний.