Эураль, или Действуй, сказал чернокнижник

Запись от 19 января

Через слово человек доносит смыслы.

Упрощенные. Фиксированные.

Кусочек коры – это не дерево. Знающий человек по структуре может распознать тип дерева, однако он никогда не увидит его целиком, не скажет, сколько в нем ветвей, как оно выглядит осенью. Так же и со словом. «Смерть» – лишь кусочек коры…

Но есть темная магия, которая на это способна.

Маг крови, услышав имя, познает его носителя.

И подчинит своей воле.

Об этом не написано в Ласкийской Пещере древнего Света. Об этом не знает отец.

Знак Противления (ниже следует изображение – три круга и пересекающий их овал) – убережет меня и мое имя. По крайней мере, смею на это надеяться.

Пристальный взгляд Виктора, его нелепый серый костюм, как на выпускном в третьем классе, и осознание, что в подобных ситуациях союзники необходимы как воздух (по крайней мере, на первых порах), все-таки заставили Андрея, заручившись защитой Книги, признаться:

– Андрей.

– Ты знаешь, где мы?

– Нет. И ты нет?

– Да.

– «Да» – в смысле, не знаешь?

– А то в каком еще смысле.

Их голоса улетали в коридор приглушенным эхом. За окном подвывал ветер, единственный, кто присоединился к их разговору.

– Я проснулся в какой-то комнате, – начал объяснять Андрей. – Связанный. Услышал, как ты бежишь по коридору. И побежал следом.

Виктор усмехнулся.

– Обычно, наоборот, я за всеми бегу. На физре, например. Ненавижу бегать. Функция ходить как-то ближе к моему персональному биологическому виду.

Андрей мысленно закатил глаза. Из всех возможных «союзников» ему попался маленький и пухлый умник.

– Кто за тобой гнался?

– Какая-то тетка.

– Ты не знаешь, кто она?

– Без понятия.

Они говорили тихо. Здесь было не лучшее место для беседы, но им нужно было передохнуть. И заодно обменяться ценной информацией.

– Почему ты убегал? Может, она не опасна.

– Ага. Поэтому она нас похитила. Офигенная неопасность. Нет уж. Мой лучший друг – инстинкт самосохранения. Я ему доверяю как никому. И тебе советую.

Андрей еще раз мысленно закатил глаза.

– Ты кого-нибудь еще видел?

– Неа. Я тоже проснулся в комнате. Вышел. Увидел тетку. И побежал.

– Она выглядела странно. Ты не показалось, что она призрак?

От этих слов ветер подул сильнее. Казалось, он нес с собой отголоски человеческого воя. Андрей переложил за спиной Книгу из одной руки в другую.

Запись от 19 января

Все народы строили и строят догадки о том,

что происходит с усопшими.

Якутские духи Абасы, японские Икире, славянская Мара, индийские Преты, французские Анку, египетские Акх. И, конечно, попсовые голливудские «привидения», обязательно обитающие в больших домах.

Фаеризм эту тему практически не затрагивает. Сожженная плоть высвобождает Дар-Ла. Дар-Ла устремляется к Единому центру, в бесконечное вверх. На этом все.

Я чувствую себя.

Я знаю, что был всегда.

И буду всегда.

Зола – вот что мы из себя представляем.

Нас не сжигают после смерти, мы рождаемся сожженными. Смерть лишь возвращает нас к исконному состоянию.

Состоянию пожара.

А пожар – смертоносен. Он стремится обратить в себя все вокруг. Потому опасны истории о «добрых призраках».

Добрых не существует.

Добра не существует.

Андрей не стал развивать свою мысль. Напугать Виктора было заманчиво, но нецелесообразно. Да и себе лишний раз накручивать – тоже. Потом как-нибудь.

– Шутишь? – школьник как-то весь скривился, точно жука увидел. – В двадцать первом веке живем! Какие призраки? Сумасшедшая, шизофреничка, вот и все.

– Кто из нас не сумасшедший? – глубокомысленно спросил Андрей.

– Я, например.

– Понятно.

– Нет, я понимаю, критерии умственного здоровья до сих пор не до конца…