Ева

Ева улыбается. Шшати замечает ее, машет рукой. Ева в блестящем из-за дождя длинном зеленом плаще-накидке. Шшати просит карлицу принести чай.

Войдя в комнату, Ева осматривается. Высокий потолок. Простая обстановка. На стене – проекция белой змеи, которая извивается и ловит собственный хвост. Оставляя мокрые следы на полу, девушка подходит к Шшати. Они обнимаются. Шшати замечает, как Ева похожа на Шушан, и предлагает ей сесть на мягкий диван.

В комнату входит карлица с подносом. Она в белом халате, ее голову украшают розовые перья.

– Я принесла ореховое варенье. Его приготовила моя дочка, мадам, – говорит она, посмотрев сначала на Шшати, потом на Еву, и быстро выходит из комнаты.

Шшати улыбается. Ева любуется чертами ее красивого лица. Длинной тонкой шеей. Густыми длинными ресницами. Шшати же успевает рассмотреть татуировки Евы – изумрудно-бирюзовые на веках и зонт на шее.

– Я знаю, что ты теперь сильнее и лучше подготовлена. Знаю, что ты сама решаешь, какой заказ брать, а какой нет. Спасибо, что не отклонила мое приглашение. – Шшати закидывает ногу на ногу и продолжает: – Тебя трудно найти. Когда я узнала, что ты жива, у меня снова появилась надежда. Значит, еще не все кончено, Ева, правда ведь? Дэв, мой сын, у Анны. Он должен был что-то сделать для нее, что-то, о чем они договаривались и чего он, по словам Анны, не сделал. Я не знаю, что именно. Убивать девушек – для тебя секундное дело, но я не хочу им навредить. Знаю, через что ты прошла, знаю, как трудно тебе живется. Но, если с моим сыном что-нибудь случится, я подниму против Герберов все кварталы. Я присоединюсь к войне под твоим руководством.

– Дэв попал в плен из-за меня. – Ева смотрит прямо в удивленные глаза Шшати. – Я попросила Марата из Парикмахеров встретиться с Анной и убедить отказаться от участия в войне. Они с Дэвом поехали вдвоем. И вот результат. Освободить его – мой долг. Это не заказ.

– Я доверяла Шушан. Я доверяю тебе. Дэв сам решает, что ему делать. Я никогда не вмешиваюсь. Но сейчас он в беде. – Шшати отворачивается к окну. – Мне нужен мой сын. Девушки должны остаться в живых.

– Интересно, почему тебе их жалко?

– Их годами насиловали их отец и его друзья. Я понимаю, что их психика нарушена. Наверное, они никогда не смогут вернуться к нормальной жизни, как и я.

Она замолкает. Ева чувствует ее затаенную боль. В глазах Шшати безграничная печаль.

– Когда я была совсем девочкой, мы с двумя подружками часто играли во дворе нашего дома. Иногда, втайне от родителей, переходили улицу и заходили во дворы кварталов напротив. Для нас это было целым путешествием. В тех краях всегда цвела сирень. Ее аромат накрывал все улицы квартала, поэтому его так и называли – Квартал сирени. Там был один большой дом, стоявший немного на отшибе. Вокруг него цвела белая сирень. Дом был огорожен со всех сторон, и мы видели только окна второго этажа. Оттуда всегда слышался смех. Окна были распахнуты, и смех каждый раз возвращал нас туда. Нам казалось, что в том доме все счастливы. Мы стояли у ограды и слушали детский смех. Мечтали хотя бы на минутку оказаться внутри и познакомиться с этими детьми. Однажды мы решили перелезть через ограду и увидеть этих счастливцев. Дверь была полуоткрыта. Мы вошли и удивились, что в коридоре нет ничего и никого. Прошли вперед – к голосам. Вошли в комнату без окон, где стояли два динамика. Дверь за нами тут же захлопнулась. Мы провели там целый день – под звук записанного смеха. Потом за нами пришли несколько мужчин. На их руках была метка Герберов.

Нас вывезли из города в неизвестном направлении. Мы стали их рабынями, уборщицами, поварихами, официантками. Там были и другие девочки, которые давно жили в том доме и помогли нам не сойти с ума. Через несколько лет я забеременела. Попросила отпустить меня. Они пригрозили, что убьют, если я проболтаюсь.

Шшати подходит к Еве и кладет руку ей на плечо:

– Не плачь, сейчас я ничего не чувствую. Все в прошлом. Похитителей было трое. Один из них, по кличке Доза, был начальником службы телохранителей Герберов. Жесточайший человек. Другой управлял гиенами Герберов, в народе его в издевку прозвали Шакалошефом – Шкефом, кличка к нему пристала. Иногда он выпускает свое зверье в бедняцких кварталах, утоляет жажду крови. Третий был изобретателем Дома смеха и доктором Герберов. Его глаз сейчас вот в этом пузырьке, а тело еще живет на одной из наших территорий, если, конечно, это можно назвать жизнью. Я пообещала Бабушке и Парикмахерам, что убью его.

Она дотрагивается до висящего на ее шее пузырька.

– Их трудно застать в одиночестве или в небольшой компании. Они передвигаются в сопровождении войска. Я организовала похищение Доктора и заставила его написать Герберам, что он уезжает из города по делам. Если они узнают, что я сделала с Доктором, меня сразу прикончат.

Шшати берет Еву за руки: