Ева

– Пастух проснется, когда придет время, он никогда не вмешивается в войны, – поясняет Бабушка, выглядывая в окно, и глубоко вздыхает. – Не светает, война продлится несколько дней. Пока у нас нет никакой информации.

Бабушка возвращается к чугунной кастрюле.

– Мы делаем все возможное, чтобы раненые скорее встали на ноги, Бабуль, большую часть лекарственных растений мы уже отправили в подвалы Матенадарана и картинной галереи.

– Ты уверена, что большая улитка вовремя доставит лекарства, Вика? Она, скорее всего, дойдет завтра, если не станет кормом для гиен. Надеюсь, что на ней есть волшебный двигатель, – произносит Бабушка, подбоченясь.

– Да ладно, будто ты не знаешь улиток. – Вика отрывает лепестки черной розы и высыпает их в белый пар. – Они способны на неожиданные поступки. Большие улитки перемещаются на подземном улиточном метро и за несколько минут добираются до любого места. Большая улитка не ползет, она катится. Основная остановка – бункеры Матенадарана.

Дом трясется и кренится. С потолка сыплется песок.

– Землетрясение? – Бабушкины глаза расширяются.

– Думаю, у нас гости, – говорит Вика и неспешно открывает балконные двери. В комнату влетает Дэв, перевоплощаясь на лету.

– Вика, спаси Анну, – просит он, укладывая раненую девушку на диван.

– Дай посмотрю! – Чародейка кладет руки на грудную клетку Анны. – Состояние серьезное, не уверена, что мы сможем ее спасти.

Дэв утирает пот с лица. Опускается на колени, берет Анну за руку и что-то шепчет ей на ухо.

Желтые светящиеся нити образуются на кончиках Викиных пальцев и входят в грудную клетку пациентки.

Бабушка подносит к лицу Анны трилистник с четырьмя листочками. Растение оказывается под ее кожей и исчезает.

– Сердцебиение сейчас восстановится, – говорит Бабушка, – но необходима немедленная операция.

Вика ногтями раскрывает грудную клетку Анны и длинным острым крючком вынимает задевшую сердце пулю.

– Мы пришли, – раздается голос Мари с нижнего этажа.

Все изранены, устали и еле волочат ноги. Бабушка помогает им подняться по лестнице.

– Где заключенные? – спрашивает Дэв, поднимая взгляд на сестер Гербер.

– Они ушли в галерею, – говорит Ани, глядя на бездвижную сестру, и слезы текут по ее запачканному сажей лицу. – Они дойдут до места в целости и сохранности.

Бабушка приносит корзину, наполненную растениями и инструментами. Осматривает раны, обрабатывает царапины разными веществами.

– Я сейчас вытащу из вас пули, вы должны немного потерпеть.

Девушки переглядываются и улыбаются. Мари смотрит, как нежно Дэв держит руку Анны. Вот, вот кого любит Дэв. Мари улыбается, по ее лицу стекают слезы и виснут на подбородке.

– Тебе больно? – спрашивает Бабушка, осторожно вынимая пулю из плеча Мари.

– Нет, Бабуль, я не чувствую боли.

Мари грустно. Грустно оттого, что в ней снова что-то пробуждается и не дает ей покоя. Неужели она сейчас должна думать о чувствах? Сейчас, когда вообще не до этого. Девушка понимает, что ревность пожирает ее изнутри, и даже находящаяся рядом розовая электрическая пила не утешает ее. Мари проводит взглядом по бледному лицу Анны, по ее черным волосам, открытой груди, длинным ногам. Нежные пальцы Дэва ласкают щеки Анны, убирают пряди с лица.

– Все! – объявляет Бабушка. – Вот ранившая тебя пуля.

У Ани раны поверхностные, но она словно на грани сумасшествия. Бурчит себе под нос и растерянно смотрит на потолок.

Бабушка поит всех травяными настойками с ложечки.

– Вы сейчас должны поспать, жидкость успокоит ваши нервы и снимет усталость.

– Бабушка, – говорит Мари, – я должна пойти к Еве. Я нужна ей.

– Конечно, девочка моя, конечно! – Бабушка гладит Мари по голове.

Через несколько секунд Мари закрывает глаза и засыпает глубоким сном, Ани и Мэри тоже.

Дэв выходит на балкон и расправляет крылья.

– Бабушка, Вика, скоро увидимся!

– Будь осторожен, Дэв, – предупреждает Бабушка, – в небе уже кружат вертолеты.

Она закрывает окна, прикрывает занавеской уличную тьму и подходит к Вике, которая пытается спасти Анне жизнь. Излучающие свет нити закрыли ее рану. Пульс аритмичен. Остается только ждать. Раны Дэва были настолько глубоки, что Бабушке еле удалось зашить их. Был лишь один способ восстановить его силы: посадить в раны дикие маки. Теперь из плеча и ребер Дэва растут цветы.

Отряд лорийских близнецов уже у завода. Его вход охраняют больше двадцати полицейских. Устраиваясь в кустах, воины пытаются понять, как и когда наступать. Даво приказывает своим исчезающим однополчанам стрелять усыпляющими пулями.

– Шум нам ни к чему, внутри тысячи гиен. Нужно незаметно зайти, поставить детонаторы и взорвать все к чертям.

Две из исчезающих сестер берут на прицел полицейских. Через минуту те неподвижно валяются на земле.

– Внутри могут быть еще полицейские и персонал, – говорит одна из девушек, с длинными зелеными волосами. – Нужно проверить. Персонал убивать не надо.

Немного подумав, Лориец командует:

– Часть пусть ждет нас возле входа. Мы заходим внутрь.

Первый этаж заполнен непонятными медицинскими инструментами и оборудованием. Работают лишь несколько станков, выбрасывая вверх пар и дым.