Ева

Дэв укрывает Мари крылом и, открыв пасть, ревет. Клубящийся пар расплавляет кадила и черные одеяния священников. Они опускают оружие и медленно пятятся к дверям. Дойдя до дверей – стреляют. Дэв откликается фонтаном лавы, мгновенно испепелив попов. Мари выбирается из складок крыла и оборачивается к Дэву:

– Так ты мне нравишься больше.

Она гладит его волосатую голову, пристально смотрит в его огромные горящие глаза, словно хочет раствориться в них. Дэв быстро преображается и накладывает несколько бирюзовых чешуек на ее рану.

– Это остановит кровотечение, но особо лезть на рожон не стоит. Я сам все сделаю.

– Издеваешься?!

Сердитая Мари бежит к подземным этажам.

На первом этаже остались несколько полицейских и заключенных. Патриарх длинными цепями раздробил металлические конечности Анны. Они не успевают отрастать, и Анна вынуждена отступать. Ани и Астхик сражаются с полицейскими, защищая заключенных. Весь коридор усыпан трупами.

В конце коридора появляется новая группа полицейских во главе с Начальником тюрьмы. Он бьет дубинкой по прутьям камеры.

– Ах вы, мои мушки! – говорит он, обнажив желтые зубы.

Его белая рубашка заляпана пятнами жира, грязные руки венчает траур под ногтями. Своими большими водянистыми глазами навыкате и ртом до ушей он поразительно напоминает жабу.

Анна переводит взгляд с него на Патриарха и обратно. Полицейские отступают и охраняют вход. Анна и сестры встают плечом к плечу, шестеро арестантов за ними устало прислоняются к мокрым стенам. Под потолком раскачивается желтая лампочка, то и дело освещая страшное лицо Патриарха.

– Ты в ловушке, дочь моя, – облизывается Патриарх. – Молись, ибо близок час страданий. Я накажу тебя, а потом сдеру с тебя кожу и поволоку по улицам, привязав к машине. Шакалошеф очень огорчится, ибо он хотел хорошенько поразвлечься с тобой, пока ты жива, ну да не страшно: развлечется с твоими сестрами, особенно с Астхик. Поверь, он единственный, кого опечалит твоя участь. А теперь оставляю твоих сестер Начальнику тюрьмы, а я займусь тобой. Хочешь увидеть, на что способен Начальник?

Патриарх поднимает руку. Рот Начальника тюрьмы открывается, и его язык моментально обхватывает одного из заключенных и тащит по трупам. Заключенный кричит, моля о пощаде. Еще секунда – и он оказывается в глотке Начальника.

Глаза Анны темнеют, на щеки падает тень от длинных черных ресниц. Она обессилена и видит, что сил уже нет и у ее сестер, но все же принимает защитную стойку и улыбается:

– Патриарх, я ведь говорила, что убью тебя?

Патриарх со смехом поднимает кадило. В этот миг Анна видит, как собравшиеся у входа полицейские попкорном разлетаются в стороны. Напуганный звуком пилы, Начальник тюрьмы оборачивается, удлиняя язык. В руках у него резиновые дубинки. Патриарх швыряет кадило в Анну. Девушка уворачивается и ухватывает кадило за цепи. Мари вступает в бой с Начальником.

– Иди вперед, с этим я разберусь! – кричит она Дэву.

Он бежит к Патриарху. Отталкиваясь от стен, прыгая, Дэв на ходу трансформирует голову и руки, выбрасывая острые гнутые когти. Патриарх молится сразу несколькими голосами, и его слова снова превращаются в пули. Они разлетаются во все стороны и ранят Анну, заключенных, Астхик и Дэва. Из руки и ноги Дэва кровь хлещет, как вода из душа, и капли остаются висеть в воздухе, преграждая дорогу новым пулям. Вся грудная клетка Анны в крови, и трудно понять, куда именно попал заряд. Анна с Дэвом встречаются взглядами, и она из последних сил прыгает, сжимает Патриарха в объятиях и зубами вырывает бо́льшую часть его щеки. Сквозь образовавшуюся дыру в щеке видны патриаршьи зубы.

– Я же говорила, что убью тебя…

Анна закрывает глаза и падает на трупы. Дэв вонзает когти в хребет Патриарха. Тот яростно пытается произнести новые молитвы, но Дэв другой лапой вырывает ему глотку, разрывая голосовые связки.

Патриарх встает на колени и наносит последний удар по Ани, которая рыдает над Анной, защищая ее своим телом.

Дэв еще одним ударом отрывает Патриарху голову.

Мари распиливает Начальника тюрьмы на несколько частей и разгоняет мух, вылетевших из чрева этой жабы.

Несколько полицейских, пятясь, отстреливаются. Мари прикрывает лицо пуленепробиваемыми щитками пилы. Полицейские убегают с криками и плачем. Из тюремных ворот выходят Дэв с Анной на руках, раненая Мари, Астхик, Ани и несколько заключенных.

– К Вике! Все срочно к Чародейке Вике! – приказывает Дэв и расправляет крылья.

Остальные усаживаются в «бентли» Патриарха и мчатся к дому на болоте.

Чародеи

Вика наклонилась над столом и разливает в пузырьки разноцветные вещества. Ее длинные черные ногти касаются стеклянных бутылочек, и те позвякивают. Бабушка подкладывает дрова в камин и помешивает кипящую жидкость в чугунной кастрюле. Пастух Арутюн с закрытыми глазами сидит в кресле-качалке. Улитки поднялись на его плечи, голову, прилипли к щекам и векам.

– Он спит, – говорит Вика. – Пастух потерял связь с реальностью. Не знаю, что может заставить его проснуться.