Ева

Кэрол вернулась к обеду. Она вылезла из своей маленькой двухцветной – кремовой с голубым – машины, бегом пересекла лужайку и бросилась ко мне. При виде жены я почувствовал облегчение. Я крепко прижал ее к себе и долго не отпускал.

– Как дела, дорогая? – улыбаясь, спросил я. – Как ты себя чувствуешь?

Она вздохнула.

– Я очень устала, Клив. Мы работали без передышки. Пойдем в дом, и налей мне что-нибудь выпить. Ну, рассказывай свои новости.

Мы пошли к дому, и по дороге жена рассказала мне, как прошло совещание.

– Пока Р.Г. доволен, – сказала она. – Это будет великолепная картина. Джерри просто бесподобен, и даже Р.Г. внес на этот раз одно ценное предложение.

Я налил для Кэрол джин и выжал в стакан лимонный сок, а себе опять взял виски.

– Послушай, Клив! – внезапно воскликнула Кэрол. – Неужели ты один выпил почти целый графин виски? Еще утром он был полным.

Я протянул ей стакан и рассмеялся.

– Конечно, нет, – заверил я. – За кого ты меня принимаешь? За пьяницу? Я опрокинул графин и разлил половину его содержимого.

Кэрол внимательно посмотрела на меня, но увидев, что я не отвел глаза, просияла:

– Конечно, ты не пьяница, – улыбнулась она. Кэрол показалась мне бледной и измученной. – Сэму понравился сценарий?

Я кивнул.

– Конечно, понравился. А почему бы и нет? Разве не ты написала его?

– Мы написали его вместе, дорогой, – ответила моя добрая Кэрол, и я почувствовал, что она встревожилась. – Надеюсь, что ты не переживаешь из-за этого? Я хочу сказать, что я не стала бы вмешиваться, если бы не…

– Не будем говорить об этом, – оборвал я жену, – я и сам знаю, что не мастак писать киносценарии, и не прочь поучиться у тебя. – Я сел рядом с женой и взял ее за руку. – Мне никак не удается переработать его в соответствии с замечаниями Бернштейна. Знаешь, Кэрол, я все же хочу, чтобы Сэм нанял кого-то другого писать киносценарий: я все время топчусь на одном месте. У меня ничего не получится.

– Дай мне сигарету и расскажи о требованиях Бернштейна.

Я прикурил для Кэрол сигарету, потом передал в подробностях разговор с Бернштейном. Внимательно слушая, по временам одобрительно кивая темноволосой головкой, Кэрол со знанием дела вникала в замысел будущей киноленты.

– Сэм просто великолепен, – заявила Кэрол, когда я кончил. – Так будет значительно лучше. Ты обязательно должен переработать сценарий, Клив. Я знаю, что ты сможешь это сделать, да ты и сам понимаешь, насколько это важно для тебя.

– Тебе хорошо говорить, Кэрол, – с горечью возразил я, но пойми, я в жизни не написал ни единого киносценария. Я потратил все утро, а результата нет.

Кэрол испытующе и удивленно смотрела на меня.

– Может быть, завтра все будет иначе, – с надеждой сказала она. – Сэм думает, что тебе не потребуется много времени, чтобы переработать вариант набело. Дело в том, что нужно поскорее приступить к студийному этапу работы над новым киносценарием.

Я раздраженно вскочил на ноги.

– Не знаю. Нельзя же заставить человека, когда ему не пишется.

Кэрол подошла и обняла меня.

– Не нервничай, Клив. Все будет хорошо, вот увидишь.

– К черту все дела. Сейчас я недену халат и весь вечер буду отдыхать. У тебя есть что читать?

– Я должна еще поработать, – ответила жена. – Кое-что исправить, изменить в сюжете.

– Не можешь же ты отдавать работе не только день, но и ночь, – возразил я, раздраженный тем, что даже вечером Кэрол была способна трудиться. – Отдохни. Это пойдет тебе на пользу.

Жена подтолкнула меня к двери.

– Не искушай, Клив, отдыхом. Он мне необходим, но и дело срочное. Посиди пока на террасе один. Посмотри, как здесь красиво. Как только я разберусь со своими бумагами, я сразу приду к тебе.

– Ничего не поделаешь, если ты не можешь оставить работу на завтра. – Я пошел в спальню, снял пиджак и надел халат. Потом вернулся на террасу и сел.