Ева и её братья

– Нашла в моей старой игрушке, подаренной бабушкой Розой. То есть Ривкой. Она всю жизнь скрывала от нас, кто она на самом деле и откуда.

– Так его зовут Михаил? Откуда ты его знаешь? – обратился Коньков к Еве. – Это ты его сюда привела?

Удивительным образом из всех троих он сохранял наибольшее хладнокровие и, похоже, не очень верил Еве.

Моше первый опустил пистолет.

– О господи, Ева! Объясни всё своему любовнику.

И Ева заговорила – сначала жарко и сбивчиво, потом всё более ясно и быстро, будто боялась опоздать. Поглощённые её историей, мужчины не услышали, как тихо щёлкнул открываемый кем-то замок входной двери – Ева так торопилась, что не закрыла щеколду. Она уже успела рассказать про погром и гибель Мириам, как в комнату ворвался человек с пистолетом. Окинув цепким взглядом всех троих, он задержался на Конькове. Этого было достаточно, чтобы Моше со своей годами тренированной реакцией бросился на убийцу, оказавшись между ним и Александром. Хотел он защитить брата или сработал инстинкт? Тот самый инстинкт овчарки, охраняющей своё стадо, тот самый, который привёл его на службу в Моссад? Пока Ева рассказывала историю семьи, Моше вынырнул из цепкого безумия, в котором пребывал всё время после смерти сына. С пугающей ясностью он осознал степень своей ответственности за происходящее. Он ничего больше не хотел, только хоть как-то исправить ситуацию, минимизировать ущерб.

Раздался выстрел, и Моше рухнул к ногам Евы. Тогда, неожиданно для себя самого, Коньков выстрелил в ответ. Он неплохо управлялся с оружием, не снайпер, конечно, но с трёх метров сложно промахнуться. Нападавший упал как подкошенный, издав какой-то сдавленный булькающий звук, и затих.

Ева в ужасе сжала виски руками, потом бросилась к Моше. Он был мёртв, пульс на шее не прощупывался. Красное кровавое пятно растекалось на груди.

Ей бы броситься на пол и завыть. Но она впала в какое-то отрешённое состояние, как будто видела всю картину сверху, каждую мельчайшую чёртову деталь. «И от судеб защиты нет…» – гулко било в виски. Необратимость произошедшего разломала время на до и после. Мир снова рухнул.

Ева оглянулась на Конькова.

Тот держал в руке ещё дымящийся пистолет и, похоже, находился в шоке. Потом заговорил с какой-то странной ухмылкой, и в голосе явно зазвенели срывающиеся истерические нотки:

– Вот он, грёбаный парадокс – всю жизнь придумывал оружие, делал его, продавал, но никогда ни в кого не стрелял… – Коньков посмотрел на Еву безумными глазами. – Я человека убил! Ты понимаешь, Ева?

Ева пришла в себя и поняла одно: она не может себе позволить слабость. Не сейчас.

На пистолете Конькова не было глушителя. Это означало, что кто-то из соседей мог уже позвонить в полицию! Ева сориентировалась молниеносно – она будто наблюдала за собой со стороны: быстро собрала деньги, кредитки и загранпаспорт, схватила Конькова за плечи и стала трясти.

– Сейчас не время для мерехлюндий! Очнись, немедленно бежать!

– Почему бежать, зачем? Я же только защищался. Надо вызвать полицию!

Александр пытался любой ценой ухватиться за остаток прежней жизни, в которой он был уважаемым директором КБ, а не убийцей.

– У тебя условный срок. Ты в тюрьму захотел снова? Ты оттуда уже никогда не выйдешь!

Коньков замолчал. Он немного пришёл в себя и просчитывал варианты.

– Хорошо. Куда ты там собиралась?

– Теперь у нас один путь. На машине через Украину. Надо взять твои документы и деньги. Времени очень мало!

Они заперли Евину квартиру, сели в её машину и поехали к Александру. «По крайней мере его я спасу, – думала Ева, – хотя бы одного из моих братьев».

Напряженное молчание прервал голос Саши:

– Ева… А зачем Михаил это сделал?..

– Что сделал?

– Ну, встал между нами?

– А сам как думаешь?

После испытанного шока Александр не мог сосредоточиться. Обрывки его мыслей закручивались в воронку вокруг двух ужасных вопросов: зачем Моше это сделал и есть ли в случившемся его вина. Моше искупил кровью своё безумие, в которое его погрузила смерть сына, к этой смерти привела череда ужасных совпадений, и я – одно из звеньев этой цепи… Но если бы выпало хотя бы одно звено, этот мальчик… мой племянник был бы жив, но я не мог на это повлиять никак. И далее по кругу.

Домчали быстро, без пробок. Ева осталась ждать в машине, а Коньков поспешил подняться к себе.

* * *

В это самое время в доме напротив, на чердаке, ожил простенький мобильный снайпера. Лаконичное сообщение – «работаем». Он коротко кивнул самому себе, вытащил и разломал симку, раздавил телефон мощной рифлёной подошвой и занял исходную позицию.

Дверь подъезда открылась, из неё показался Коньков, сделал пару шагов, но вдруг покачнулся и упал. Ева сначала не поняла, в чём дело. Она подумала – сердечный приступ. Выскочила из машины и кинулась к нему. На Сашином высоком лбу краснело аккуратное отверстие, под головой расплывалось густое бордовое пятно. Ева бессильно опустилась рядом и закричала на одной тонкой протяжной ноте. Одна за другой самые дорогие линии жизни оборвались на её глазах. Не удалось ей обмануть судьбу.