Ева и головы

Но Эдгар, похоже, сам искал какое-то решение. Кожа на его щеках нездорово блестела, складки в уголках рта казались глубокими как никогда, и казалось, будто кровь и слюна его, и желчь, и прочие составляющие тело жидкости стали в один миг горькими, такими, что сам Эдгар с трудом способен их выносить. И теперь он пристально, орган за органом, изучает в собственной голове своё тело, ища способ отвести эту горечь от душевной мышцы и вернуть себе ясность мысли и здравость решений.

Наконец, он сказал всё с тем же затруднением:

— Для чего живём мы в таком случае, если не для познания? Я поеду в это путешествие, и буду размышлять над своими делами и молиться за свою душу. К трудностям путешествия я привычен. А что до направления… Не всё ли равно в какую сторону ехать?

— Очень хорошо, — сказал Валдо. Причмокнул губами, будто бы на что-то решаясь, а потом, подавшись вперёд, заглянул через глазницы, кажется, в самый череп Эдгара. — Я доверю тебе его светлость господина барона, но сам останусь здесь. Слишком многие косятся на наш прославленный герб с подозрением и злостью. «Гуляющий с косой барон слишком уж засиделся в своей норе», — говорят они. Я должен удерживать дом и честь барона до вашего возвращения. А теперь пойдёмте обедать. Детали обсудим позже.

Слуги и повара вновь скрылись от любопытного взгляда Евы, а на кухне она обнаружила бардак, пару подвешенных освежеванных свиных туш и заляпанную кровью столешницу. Мысль, что Валдо делал всё сам (прибегая к рукам и топору верного своего дворецкого, когда требовалось разделать особенно большую тушу), казалась ей до ужаса смешной. Как можно готовить еду и раскладывать её по тарелкам с таким вот, полным презрения к миру и осознания собственной значимости, лицом? А особенно с таким подбородком. Люди с такими подбородками годны только на то, чтобы произносить громкие внушительные речи, совершать геройства и действовать во имя какой-то высокой цели, но никак не готовить еду и заправлять постели.

Здесь был салат из капусты, огромные ломти хлеба и множество небольших жареных рыбок, которых можно было есть сколько угодно, а при желании глотать целиком. Эдгар клал их в рот вместе с головой и хвостом и жевал, складки возле носа при этом сосредоточенно шевелились. Ева тщательно откусывала головы, но, в конце концов, съедала и их. Дома их семейный рацион зависел от урожайности минувшего года, и оттого редко бывали сезоны, когда ели до отвала, кто сколько желает. Ева была самым бесполезным членом семьи, поэтому до отвала не ела практически никогда.

Господина барона за стол не позвали — как сказал, отвечая на вопрос девочки, Валдо, его светлость не обедает совсем, а завтракает всегда очень рано. Кроме того, ему нужно подготовиться к поездке.

Валдо сегодня был необычайно мрачен и сосредоточен. Тыча в Эдгара черенком ложки, он говорил:

— Выбирай восточный маршрут, господин костоправ. Дороги там не так опасны, хотя и более глухи. Чащобы, предгорья румынских гор… подозреваю, что большую часть пути придётся проделать в одиночестве, но всё же постарайся прибиться к какому-нибудь каравану. После того, однако, как минуешь Константинополь, я тебе не советчик. В тех землях очень часто меняется положение дел, новости идут долго, и к тому времени, когда вы туда доберётесь, ты будешь знать куда больше моего и сам проложишь маршрут. Говорят, что затевается новый поход в святую землю. Папе не повезло сказать пару неосторожно резких слов перед чернью в Кёльне, а у них… у вас, как водится, сразу нашлись полоумные проповедники, которые начали будоражить толпу.

Уголки губ мужчины дёрнулись, демонстрируя негодование.

— Говорят, первые так называемые «рыцари света» уже нашили кресты себе на лохмотья. Может, ты с ними встретишься, и тогда будь осторожен! Если таковое случиться, я ничего не могу советовать, потому что города будут браться, сдаваться, армии будут сталкиваться друг с другом и бежать — в том, что начнётся, не разберётся и сам дьявол. Одно скажу — барон рад бы был оказаться остриём нового похода. Но не стоит потакать его желаниям. Если что, прибегнешь к своему авторитету, как доктора-костоправа, и скажешь, что в положении его светлости нужен покой, а не битвы… ну, ты найдёшь, что сказать. И ни за что не разворачивай знамя с крестом и орлиными когтями, знамя гуляющего с косой… впрочем, я тебе его и не дам. Дам перстень с фамильным знаком, как милость барона, но не стоит его демонстрировать направо и налево. И среди тех, кто носит в сердце крест Бога истинного, найдутся недоброжелатели.

— Если мы, милостью Божьей, доберёмся до той горы…

Валдо приблизил лицо к лицу Эдгара. Столешница заскрипела под его руками.

— К тому времени, костоправ, ты точно должен будешь знать, что делать.

— Я не возьму ни денег, ни повозки с лошадью, — сказал, заикаясь, Эдгар, — У нас уже есть повозка и отличный осёл. Лучшего и пожелать нельзя.