Ева и головы

Он повернулся и с нескрываемым любопытством оглядел заляпанный кровью пятачок. Сундук всё ещё стоял там и походил на алтарь, где только что закололи ягнёнка. Завёрнутую в тряпицу руку Ева успела унести в темноту и положить пока к другой, не менее загадочной части тела, если так, конечно, можно назвать голову барона.

— Давно вы в странствиях? — не поворачиваясь, спросил он у великана.

— Почти всю жизнь, отче, — сказал Эдгар. Из уст великана такое обращение к субтильной внешности юноши звучало так странно, что у Евы закружилась голова. — Хотя на зиму, в холодную пору, иногда задерживаюсь на два-три месяца там, где меня застанет непогода. Однако этой зимой мы будем в таких землях, где не будет нужды останавливаться. Там не бывает снега, а питаться можно сушёными финиками. И молиться в маленьких старинных часовнях на вершинах гор, едва ли не воздвигшихся вместе с этими горами во времена Оно.

— Вижу, вы почитаете Господа.

— Очень! — горячо воскликнул великан. — Без его милости не было бы и моих рук, которые иногда приносят людям облегчение, хотя истинное облегчение приносит только смерть.

Август серьёзно сказал:

— Ваши руки заслужили благодарных поцелуев куда больше, чем руки некоторых королей и благородных господ, которые их удостаиваются.

От такой горячей поддержки Эдгар замолчал. Священник, видно, сообразив, насколько неожиданными для великана стали такие речи, смущённо улыбался.

Они медленно выехали с площади. Запах вьючных животных, жар от их туш и тел человеческих, хриплое пение и гомон преследовали путников по затихшим улицам до самых ворот.

— Удачи вам в дороге, — сказал Август; с губ его никак не могла сбежать улыбка, с которой он, по-видимому, и сам был рад расстаться. — Я зайду завтра утром к кожевнику, посмотрю, как заживает его живот.

Он спрыгнул на землю, приласкал собаку, что, виляя хвостом, подбежала к нему от церкви.

— Господень человек, — произнёс великан. Лицо у него, насколько позволял рассмотреть лунный свет, было пасмурно. — Он не сможет нас выдворить из своей головы так быстро, как того бы хотелось. Очень плохо оставаться у кого-то в голове, когда ты должен быть вэто время далеко. Это всё равно, что запутаться в паутине. Как ни брыкайся, тебя будут помнить всё сильнее, всё крепче, и рано или поздно отправятся догонять.

— Он что-нибудь поймёт, когда зайдёт завтра к этой большой женщине? — Спросила Ева.

Эдгар качнул головой.

— Скорее всего, он пойдёт туда прямо сейчас. Слишком уж беспокоен. Для нас это не больно хорошо, но, с другой стороны, сегодня погоню за нами не отправят. Все ведь на празднике… воистину, возлияния опасны для любых дел. В любом случае мы успеем затеряться в этой пустоши, где всего лишь одна дорога из пяти ведёт туда, куда нужно, а для нас, слава Богу, верная — любая.

— Мне он понравился, — вытянула губы Ева. — Похож на мои соломенные фигурки, только пахнет по-другому. Мне кажется, они так же смешно между собой говорят, когда никто не слышит, в точности, как вы вдвоём. А ещё, я хотела бы познакомить его с нашим осликом. Мне кажется, они бы друг другу понравились. Как ты думаешь, мы могли бы взять его с собой? Рассказать наш секрет?

И Ева мечтательно уставилась в пространство. Эдгар разглядывал девочку, видно, пытаясь понять, всерьёз она говорит или нет.

— Мы ему, наверно, тоже понравились, — сказал он. — Но осёдлому человеку нельзя доверять людям странным, таким как мы.

Глава 8

Ночевали они прямо в поле, откуда при свете дня можно было наблюдать как будто вырезанные из грозовых туч дома, а сейчас — только робкое зарево, которое бередило фантазию и позволяло легко представить, что там, за холмом, рассыпаны сокровища, что искрятся и переливаются, тая в себе энергию зашедшего солнца. Эдгар не захотел оставаться в городе, хотя многочисленные гуляки приглашали врача присоединиться к ним, и вообще, обдавали слишком уж непривычным и, скажем прямо, приятным радушием, пусть и слегка отдающим брагой. Но после того, как чета кожевников исчезла, после того, как они чуть ближе познакомились с Августом, улицы начали казаться Эдгару разверстыми глотками, что грозят поглотить их вместе с лошадью, повозкой, со всеми инструментами и резным сундуком из красного дерева, несмотря даже на всё величие его светлости.

Тряпицу с кровавым трофеем они развернули, только когда удостоверились, что в ночи за ними никто не следует. Ева запалила лампу, наскоро заменив там масло: вечер предстоит долгий.

— За такие штуки в нашем багаже мы можем легко отправиться на костёр, — сказал Эдгар. Он успокоился внешне, но в глазах плескался самый натуральный страх. — Но зарывать этот обрубок нельзя. Я хочу сначала хорошенько всё рассмотреть. Это чудо природы — но господне чудо или диаволово, для нас это загадка.