Ева. Книга 2

– Что с того, даже если ты и права, цыпочка? Ты рассказала нам слезливую историю и так и быть, мы отпустим вас, но не начинай здесь проповедовать о путях исправления. А может, хочешь нас усыновить? Я бы не отказался от такой мамочки. – парень пытался язвить, но его растерянный голос выдавал, что преимущество момента упущено, мы все это понимали.

– Мужчина со мной – большая шишка. Его жена – владелица автосалона. Если вы придете завтра к нему вот по этому адресу…

Я потянулась к клатчу, и второй парень выхватил пистолет, наставил на меня.

– Не дергаться.

– Ева! – Майк рванулся ко мне, но замер.

– Что там у тебя? Показывай.

Руки мои тряслись, когда я открывала сумочку, повернув так, чтобы ее содержимое было видно.

– Книга? Какого хрена у тебя в вечерней сумке книга? Ты что, ненормальная? – темноволосый опустил пистолет, уставившись на меня как на умалишенную.

– Вот и я о том же твердила Джуду, – пробормотала я, доставая книгу и ручку, написала на форзаце адрес офиса Майка, подумав, добавила свой номер телефона.

– Все еще можно исправить, если вы захотите. Для вас найдется работа. Настоящая. Ведь найдется же, Майк?

– Найдется. Даю слово. – голосом глухим, как сдувшаяся покрышка, подтвердил Мейсон. Хорошо, что я не видела его лица в этот момент. Зато я видела лица парней: сопротивление, восторг, сверхъестественный ужас мешались в их глазах, как будто они всеми силами пытались противостоять колдовству момента – и не могли.

– Почему ты это делаешь? Мы хотели… навредить вам. И все еще можем, – слова блондина противоречили голосу, и я продолжала протягивать книгу, не сомневаясь в том, что этот дар будет принят. И когда темноволосый юноша с лицом архангела неохотно, словно сам не понимая, почему он это делает, осторожно взял из моих рук невзрачный томик, где-то там на небесах поставили красную галочку и с чувством глубокого удовлетворения перевернули страницу в тетради судьбы. Наконец-то. Выполнено.

Время со вздохом облегчения распалось на атомы, перестало замедляться, возвращаясь к привычному ходу. Подсознательное с ворчанием укладывалось спать, еле слышно шелестя перьями. Майк подошел ко мне и обнял за плечи, оберегая. Замыкая в клетку.

– Кто ты такая? Зачем ты это делаешь? Что мы будем должны тебе за это? – в глаза парней вернулась осмысленность, в голос – недоверие и опаска.

Пора уходить.

– Меня зовут Ева и я продаю людям те книги, которые им нужны. А вы напомнили мне, кто я такая и что нужно мне. Что касается платы…

Я подняла лицо к Майку, уже начинавшему все понимать.

– Не делай этого. Пожалуйста. Останься, мы все решим, обещаю.

Печаль, безграничная печаль затопила меня, горькая и соленая. Я так любила его, моего злого волка, и себя вместе с ним: слабую, беззащитную, глупую, нуждающуюся в наставлении.

Я вдохнула его аромат в последний раз, запоминая навсегда, принимая свою вину и боль.

– Ты воспитал меня слишком хорошо, – прошептала в плечо, зная, что он услышит и он услышал, прошептал в ответ: "Лети", убрал руки, сделал шаг назад, отступая. Отпуская.

Последующие слова произнести было нелегко. Каждые сочились кровью и падали на землю, сдирая с изрезанной души надежные заплатки. Но я их произнесла.

– Отвезите меня в аэропорт. Мне пора домой.

Инь

Мне все-таки пришлось вернуться в отель за деньгами и документами. Осознание произошедшего начало меня медленно догонять – голова еще не соображала, но руки уже выдавали истерику, трясясь безобразной, лихорадочной дрожью. Я сбежала от Роуз. Я рассталась с Майком. Роуз жена Майка. Нет никакой Роуз. Это все происходит не со мной. Я хочу все отменить, никогда не приезжать на этот прием, не знать правду. В животе разрастался огромный болезненный ком, бобовым стеблем стремился в грудь, пробивая легкие, перекрывая дыхание. Колье сжимало горло, от уложенных голливудской волной волос шел удушливый запах лака, помада стягивалась на пересыхающих губах, свет мерцал яркими всполохами, зрение размывалось.

«Сейчас упаду в обморок».

На ходу стягивая душившее украшение, я ринулась в спасительный полумрак ванной. Ополоснула под ледяной водой руки, потерла лицо, не щадя сложный макияж, выдержавший трудный вечер. Я была привлекательна сегодня: алая помада, дымчатые веки, по-особенному подчеркивающие зелень глаз. «Ну хоть не стыдно за себя». Не первый раз мне казалось, что женщина в отражении – не я. Сказочная красавица, заточенная в зазеркальном плену, она показывалась редко и каждый раз от ее улыбки, исполненной понимания, становилось больно.

«Чего ты боишься на самом деле? Скажи мне.»

Красивые слезы покатились из глаз – такие безупречные показывают в кино. Не в первый раз я подходила так близко к ответу, но лишь в этот смогла признаться:

Стирая пальцем слезы на лице моей принцессы, я прошептала:

– Я боюсь остаться одна. Я боюсь, что тогда исчезну.