Ева. Книга 2

– Не спешите. Уже нет, – говорил только «белый», в его речи слышался южный акцент – то, как он лениво растягивал слова, словно пузырь розовой жвачки. «Темный» молчал, его лицо не выражало ничего, кроме равнодушной жесткости. Никого не жалко. Сегодня ты, а завтра я.

– Что вам нужно? Деньги? Я отдам. – Майк пытался договориться, но по его напряженным плечам и пока еще неплотно сжатым в кулаки ладоням считывалось, что он готов дать прикурить кому угодно – подходите, не стесняйтесь, ближе, бандар-логи, еще ближе.

– Деньги. Девушка. Драка. Всё сразу, всего по чуть-чуть.

– Драка, говорите…

Голос Майка был низким, натянутым как медная проволока. Я остро, до жженой горечи на языке ощущала запах беды. И не боялась. За это я себя люблю – обычно рассеянная, в моменты настоящей опасности я никогда не паникую – наоборот, замираю. Могучий поток спокойствия укутывает тело, отключает бесполезный разум, выпускная на волю дремлющего хищника. Мне не стоило лезть – лишь дрожать, спрятавшись за мужчиной и надеяться, что он сумеет защитить. Но что-то внутри ласково перехватило управление, плавно и осторожно подталкивая изнутри. «Не думай. Действуй. Доверься мне»

Я вытащила из кармана пиджака пачку сигарет и вышла из-за спины Майка.

– А сигареты уже не нужны?

Неоправданный, безрассудный поступок, достойный осуждения. Краем глаза я уловила, как дернулся Майк и тут же застыл, боясь неверным движением навредить мне. Парни дрогнули, автоматически потянувшись к пистолетам, но блондин сдержался, тронул рукой напарника «Погоди», сощурив глаза, насмешливо протянул:

– Подкури нам, детка. И своему кабальеро тоже.

Я не стала язвить, что вполне могла бы быть его мамочкой, не стала придуриваться, что не курю. Вытащила четыре сигареты, подкурила одну за одной, оставляя на фильтрах красный помадный след. Парни взяли свои с недоверчивым хмыканьем, Майк – так аккуратно, как будто не доверял себе. Последней я неглубоко затянулась сама, полоща дым во рту, чтобы не закашляться.

– Ева. Подойди и встань за мной, – напряженный тон Майка не оставлял сомнений в том, как именно он себя сейчас чувствует.

Парень небрежно махнул рукой, насмехаясь над его волнением.

– Остынь, папаша. Мы просто курим

Три минуты тлеет сигарета.

Три минуты на перемирие.

Три минуты, чтобы найти решение.

Тишина трещала табаком и током, блестела хромированными боками громоздкого байка, крышки клапанов сбоку напоминали сжатые кулаки сорвиголовы.

"Харлей Дэвидсон"

Я осторожно дотронулась до руля.

– У моего мужа был такой мотоцикл. "Костяшка", двигатель 47 года, так ведь?

Второй парень, до этого момента молчавший, кивнул:

– Так.

– Ненавидела его, верите? Ревновала ужасно. Ваши девушки не ревнуют? Когда Лукас по воскресеньям вытаскивал байк на заднем дворе и начинал начищать каждую деталь нежнее, чем мои плечи…и не только плечи, если вы понимаете, о чем я.

Сдержанный смешок подтвердил, что да, прекрасно понимают.

– Когда мы поженились, я думала, что-теперь-то уж точно избавлюсь от этого монстра, но стоило мне лишь заикнуться… Он тогда сказал мне вещь, которую я запомнила: «Я отдам за тебя жизнь, свободу и этот мотоцикл. Но сейчас ты просишь слишком многого».

Отголоски того разговора вдруг призрачным эхом накрыли память.

«– На самом деле ты не этого хочешь, Ева. Дело не в мотоцикле.

– А в чем?

– Если бы я попросил тебя перестать выбирать книги? Сказал бы, что ты уделяешь слишком много времени этому занятию?

– Ты мой муж и я люблю тебя. Я бы расстроилась, но согласилась.

– И была бы не права. Обещай мне.

– Что? Что не уйду от Голда, даже если ты попросишь?

– Что не перестанешь быть собой. Даже ради любви»"

– А что ты? – хриплый голос подтвердил, что я взяла верный тон. – Моя история рассказывала этим парням что-то свое – так всегда бывает с настоящими историями.

Я пожала плечами, повертела в руках сигарету. Мальборо. Почему я никогда не обращала внимания, что Майк, как и Лукас, курит Мальборо?

– Я обиделась тогда. Услышала лишь то, что хотела услышать. Надула губы, решила, что муж не любит меня, уснула в слезах, но к разговору больше не возвращалась. Мотоцикл терпела как иные терпят любовницу на стороне. Желала ему шепотом рассыпаться от коррозии. Когда Лукас умер… – на этом моменте мой голос сорвался и потребовалось сделать несколько коротких вдохов, чтобы продолжить.

– Когда Лукас умер, мотоцикл затолкали в сарай – отец хотел продать, но…но я не дала. Хотя, наверное, было бы проще – продать. Знаете, я иногда приходила – "Привет, старина Харли", говорила, он не отвечал. Садилась на пол, приваливалась к боку – такому пыльному и уже действительно начинавшему ржаветь… Мне казалось, я слышу его печаль. Мне казалось, Харли тоже тоскует.

Голос мой дрогнул и, сделав последнюю тягу, я договорила шепотом: – Мне казалось, Лукасу бы хотелось, чтобы я иногда навещала его мотоцикл.

Раздавив окурок носком туфли, я смахнула слезы, посмотрела прямо на парней.

– Вы ведь не выбирали такую жизнь. Не хотели быть изгоями. Просто однажды что-то сломалось и с того момента все пошло наперекосяк.