Ева. Книга 2

– Алекс, миссис Мейсон. Алекс Боулз.

– Ты сейчас уберешь все здесь, Алекс, и до конца вечера я буду наблюдать за твоей работой. А потом мы обсудим этот случай. Понятно?

Часто-часто кивая головой в знак того, что ему все превосходно, изумительно, абсолютно понятно, Алекс исчез из поля зрения, а Майк повторил:

– Что ты должна была сказать, Мишель? – он говорил медленно, с негромким присвистом, как будто ему не хватало воздуха. Я вдруг увидела, какой он старый, какой выжженный. Как глубоко мы его ранили, мы обе.

Роуз на мгновение прикрыла веки. Когда она заговорила, ее голос не дрожал.

– Майк. Вспомни. Ты был сам не свой после той командировки – потерянный, влюбленный – я не видела тебя таким много лет. Рассказывал про необыкновенную девушку, которая тебе отказала – отказала тебе! Я думала, тебя поймали как мальчишку. Я думала, наше партнерство в опасности. Я решила нас защитить, поставить на место девицу, задумавшую откусить слишком большой кусок пирога. Прилетела в Лос-Анджелес, зашла в магазин, рассчитывая найти опытную коварную хищницу… – она осеклась, сделав несколько коротких вдохов, завершила фразу, глядя уже не на Майка, а в мое окостеневшее лицо:

– А нашла Еву.

Майк покачал головой, как будто уговаривал себя не бросаться на жену, не бить. Ярость в его голосе морозными пальцами переплетала вены.

– Она моя. Ты знала это. Ты не смела.

– Я люблю ее, – Роуз почти дрожала, но в ее шепоте не было раскаяния.

– Я тебе доверял. Черт подери, только тебе одной я и доверял, как ты посмела, Мишель!

Они терзали меня. Хотелось выйти из своего тела и сбежать на небеса, вывернуть кожу наизнанку и выдрать колючки, раздиравшие легкие в клочья, разрезать вены, пустить кровь, выпустить боль, терзающую внутренности, выплюнуть душу, застрявшую в горле.

– Мишель, что за херню поют эти твои мальчишки?

Мы все вздрогнули, когда наш треугольник разбил насмешливо-недовольный голос. Говоривший оказался крепким стариком под шестьдесят – орлиные глаза, хищный нос, тонкие губы – он пристально смотрел на нас, что-то высчитывая в уме. Роуз собралась мгновенно, натянула очаровательнейшую из улыбок. Лукаво улыбаясь, взяла мужчину под руку.

– О, мистер Шу, вам не нравится группа? Я нахожу их забавными. Их музыка напоминает мне молодость.

Старик не дрогнул. Высвободив локоть, ворчливым тоном парировал:

– Тогда неудивительно, что мне они напоминают о могиле. Воют, как будто им прищемили яйца – ни одной песни, которая бы мне понравилась! Что прикажешь мне написать в своем обзоре для "Нью-Йорк Таймс"? Хозяйка и мартини были кислыми, а музыка и прием паршивыми?

На лице подруги промелькнула тень паники – ситуация выходила из-под контроля, а она ненавидела не контролировать ситуации.

– Давайте не будем делать поспешных выводов, мистер Шу. Давайте все спокойно обсудим, и я уверена, мы придем к разумному компромиссу....

– Не нравится зависеть от меня, а, Мишель? – старик откровенно издевался. – Не стоило тебе тогда быть такой невежливой. Как все поменялось, правда? Тогда я был в твоей власти, а сейчас ты у меня в плену. Как много, оказывается, могут значить просто слова?

«Роуз важно, чтобы этот язвительный сыч остался доволен».

"Мне должно быть не важно, что важно для Роуз"

«Ты должна прекратить называть ее Роуз».

Я ненавидела себя за то, что так хорошо ее знаю, за то, что чувствую все, что она скрывает за улыбкой – растерянность, уязвимость, страх. Слишком много для нее значил сегодняшний вечер, слишком многое упало на плечи в последние полчаса.

– Я могу спеть песню, которая вам понравится.

Мужчина смерил меня оценивающим взглядом. Скривив губы, хмыкнул.

– Да неужто. А две можешь?

Роуз и Майк одновременно начали что-то протестующе произносить, но я не слышала их, не хотела слышать. Не отвела взгляд, не улыбнулась, не смутилась. Вытаскивая слова из забытого пыльного ларца прошлого, нараспев ответила:

– Первая, чтобы все вспомнили, вторая – чтобы мечтали и третья, чтобы плакали, и вы исполните мое желание на обычных условиях.

Свет огней отразился от зеркал и зрачки мистера Шу вспыхнули красным.

– И каким же будет твое желание, девочка?

Провидение вело меня, а может сумасшествие. Все уходило из сердца, заменялось пустотой, чернотой, бездной. Ничего не больно, только весело и зло. Я подошла к старику вплотную, прошептала, касаясь губами уха:

– Вы отпустите Роуз.

Глава 45. Инь и Ян