Ева Луна

Прошло несколько месяцев, а в состоянии больной не наступило никакого улучшения. Жители Аква-Санты и окрестных деревушек интересовались ее здоровьем, и через некоторое время каждый из них считал своим долгом принести либо рецепт, либо уже готовое целительное снадобье: целый веник из веток руты, из которого можно сделать чудодейственный настой, какой-нибудь сироп, которым обычно лечат впавших в депрессию, витамины в таблетках или хотя бы куриный бульон. Естественно, все это делалось вовсе не из сочувствия к заносчивой и нелюдимой иностранке, а из доброго отношения к турку. Надо бы показать ее специалисту, поговаривали соседи, и в один прекрасный день привели к нам в дом какую-то странную неразговорчивую крестьянку из далекой деревни, которая, выкурив трубку над постелью, разогнала табачный дым по комнате и без долгих размышлений вынесла свой вердикт: у пациентки нет симптомов ни одной известной науке болезни, а ее плохое самочувствие — следствие затянувшегося приступа любовной тоски.

— Это она по своей семье скучает, очень уж родителей любит, — пояснил присутствовавшим при консультации соседям муж больной, а затем вежливо, но настойчиво выпроводил индианку из дому, пока она не произнесла слов, которые бы опозорили его как обманутого мужа.

От Камаля не было никаких известий. Риад Халаби больше никогда не вспоминал о нем, и по молчаливому сагласию мы не произносили его имени в нашем доме: слишком уж черной неблагодарностью он расплатился за то, что его приняли как родного.

ГЛАВА СЕДЬМАЯ

Рольф Карле начал работать с сеньором Аравеной в тот самый год и месяц, когда русские запустили в космос собаку, засунутую в какую-то герметически запаянную капсулу.

— Советы, чего от них ждать, у них даже к животным никакого сочувствия! — разгневанно воскликнул дядя Руперт, узнав эту новость.

— Ну не кипятись ты… В конце концов, это самая обыкновенная дворняжка без всякой родословной, — заметила тетя Бургель, не отрывая взгляда от сооружаемого на кухонном столе кулинарного чуда под названием «домашнее пирожное».