Ева Луна. Истории Евы Луны

Мы провели вместе целую ночь. Риад Халаби всю жизнь придумывал, как заниматься с женщиной любовью, закрывая лицо платком. Он был нежным и ласковым, ему хотелось доставлять удовольствие и быть желанным; за долгие годы он перебрал все возможные способы заниматься любовью так, чтобы в ласках не участвовали его губы. Свои руки и все свое тело он превратил в тонко настроенный инструмент, способный приносить радость любой женщине, наполнять ее тело и душу безмерным удовольствием и счастьем. Эта встреча была так важна и значима для нас обоих, что вполне могла превратиться в торжественную и даже, быть может, мрачную церемонию, но все произошло иначе, и та ночь оказалась наполнена для нас обоих светом, нежностью и радостью. Мы вместе перенеслись в то пространство, где время течет иначе, не так, как в нашем мире; несколько часов полного счастья мы прожили на одном дыхании, не думая ни о чем, занятые лишь друг другом, – двое не ведающих стеснительности и стыда детей, увлеченно играющих в невинную игру. Риад Халаби, нежный и умудренный опытом, доставил мне в ту ночь столько удовольствия, что лишь спустя много лет, побывав в постели со многими мужчинами, я вновь смогла ощутить себя такой счастливой и удовлетворенной. Он сумел продемонстрировать мне, как много нужно женщине и сколь многое способна она ощутить в близости с заботливым и чутким мужчиной. Мой первый любовный опыт сразу же задал мне самую высокую планку, и я поняла, что в любви, и особенно в физической близости с любимым человеком, нельзя идти ни на какие уступки и компромиссы. Я с благодарностью приняла в дар от Риада Халаби осознание собственной чувственности; я познала свое тело и поняла, что рождена для этого величайшего удовольствия, вот только получать его от кого-то другого, как и жить без Риада Халаби, мне казалось невозможным.

– Позволь мне остаться с тобой, – взмолилась я на рассвете.

– Нет, девочка, я намного старше тебя. Пойми, к твоим тридцати годам я уже буду выжившим из ума стариком.

– Это не важно. Я не хочу загадывать так далеко, давай пользоваться тем временем, пока мы можем быть вместе.

– Слухи и злая молва не оставят нас в покое. Я свою жизнь если еще не прожил, то по крайней мере уже построил, а ты еще и не начинала жить. Уезжай отсюда, из этого городка, смени имя, выучись, живи самостоятельно и постарайся забыть все, что здесь произошло. На мою помощь можешь рассчитывать всегда, ты ведь для меня больше чем дочь…

– Но я не хочу уезжать, я хочу остаться с тобой. Не обращай внимания на то, что говорят люди, пусть болтают что хотят.

– Ты должна меня слушаться, я знаю, что говорю, ты ведь не станешь спорить, что я знаю этот мир лучше тебя? Нас будут изводить и мучить, пока мы с ума не сойдем, мы не сможем жить взаперти, не сможем вечно прятаться от соседей. Такая жизнь была бы величайшей несправедливостью по отношению к тебе, ведь ты еще почти ребенок. – После долгой паузы Риад Халаби неожиданно поинтересовался: – Давно хотел спросить тебя: ты знаешь, куда Зулема спрятала свои драгоценности в последний раз?

– Да.

– Вот и хорошо, и не рассказывай мне. Теперь они твои, только не доставай их прямо сейчас, они тебе пока не нужны. Я дам тебе денег, чтобы ты могла жить в столице, чтобы ходила в школу и смогла бы получить какую-нибудь профессию. Тебе не придется никого просить об одолжении, ты ни от кого не будешь зависеть, даже от меня. На достойную жизнь тебе денег хватит, девочка моя. А драгоценности Зулемы пускай будут твоим приданым, когда ты соберешься замуж.

– Не собираюсь я ни за кого замуж, ты единственный человек, кого я люблю. Пожалуйста, не прогоняй меня.

– Я это делаю, потому что тоже очень тебя люблю, и когда-нибудь, Ева, ты это поймешь.

– Никогда я этого не пойму! Никогда!

– Тсс… тихо, помолчи, не будем говорить об этом сейчас. Иди лучше ко мне, у нас еще есть пара часов.

Наутро мы вместе пошли на городскую площадь. Риад Халаби нес чемодан, набитый новыми платьями и прочей одеждой, подобранной специально для меня на складе магазина. Я шла, высоко подняв голову и дерзко глядя вперед перед собой; мне не хотелось, чтобы кто-то заметил, что на самом деле я готова в любой момент разрыдаться. Был самый обыкновенный день, ничем не отличавшийся от других; в этот час дети играли на улицах, а их матери и бабушки повытаскивали стулья из домов и, поставив их на тротуар, неторопливо толкли маис, ссыпая муку в большие тазы. Все время, пока шли до автобусной станции, мы ощущали на себе их взгляды. Никто не попрощался со мной, никто даже не помахал рукой; лейтенант, проезжавший мимо нас на джипе, демонстративно отвернулся и сделал вид, что не заметил меня; впрочем, он, можно сказать, таким образом лишь выполнял условия договора с Риадом Халаби.

– Я не хочу уезжать, – в последний раз взмолилась я.

– Ева, не надо, мне и без того очень тяжело.

– Ты приедешь ко мне в город? Обещай, что скоро приедешь и мы с тобой снова займемся любовью.

– Жизнь – штука долгая, девочка, она полна сюрпризов и неожиданностей, кто знает, что может случиться.

– Поцелуй меня.