Ева, моя Ева...

– Что вы имеете в виду?

– Почему вы пришли именно ко мне? – повторил он. – Если вы говорили с Генри Милтоном, то от него должны были узнать, что я больше не работаю в агентстве. Больше не занимаюсь такой работой.

– Но он сказал, что вы самый лучший…

– Вы меня не поняли? – переспросил он сердито. – Неужели нужно снова повторять? Я больше не работаю в агентстве. Уволился! Найдите хорошего частного детектива, кого-нибудь, кто специализируется на…

– Я это сделала, – прервала она его нетерпеливо. – Я нашла вас.

– Но я не могу помочь.

– Вы самый лучший…

– Нет! – закричал он зло. – Я не самый лучший! Неужели трудно понять? И. Я. Не. Возьмусь. За это дело! – прогремел он с расстановкой.

– Вы должны. – Она сказала это спокойно, отказываясь соревноваться с ним в споре. – Он сказал, вы лучше всех, кто был и кто будет. – В упрямстве и ей трудно отказать.

– Генри Милтон так сказал? Что я самый лучший? – быстро спросил он.

Ева кивнула.

– Я вам не верю.

Генри находился с ним в ту ночь, когда его ранили. Он знал все про Кэтти и Джона. Невозможно, чтобы Милтон рекомендовал его.

– Это он сказал вам, где я? – отрывисто продолжал Алан.

– Да.

– Черт бы его побрал! – Алан размахнулся и так стукнул кулаком по камину, что почувствовал боль в руке.

Ева с испугом увидела красное пятно на белой повязке, обернутой вокруг его руки.

– Послушайте. – Она придвинулась к нему, все еще держа чашку в руках, затем поставила ее на камин. – Я не знаю, почему вы оставили свою работу и что имеете против мистера Милтона. И меня это не интересует, – быстро добавила она. – Я знаю только одно: мое дитя, моя маленькая Рози в опасности. Я нужна ей.

Голос Евы дрогнул, но она постаралась взять себя в руки и не давать воли эмоциям.

– Рози в опасности… – Кажется, она проигрывала сражение. Голос ее дрожал. – Я нужна ей, ей нужна мама. – Как заведенная, Ева повторяла свой единственный и самый важный, с ее точки зрения, аргумент. – Вы понимаете? Мой ребенок нуждается во мне!

Вцепившись в его рубашку обеими руками, она пыталась поймать взгляд Алана. Он перестал сопротивляться и увидел трясущиеся губы, дрожащий подбородок Евы, измученные тревогой и надеждой глаза. Господи, как же избавиться от этого?

– Помогите же мне, – шептала она в отчаянии, как бы отвечая на его немой вопрос, – помогите, и я клянусь, что больше вы никогда меня не увидите и не услышите обо мне. Как только я получу Рози, я все забуду, даже ваше имя. Никто не узнает, что именно вы мне помогли, если вы так хотите. – Ее руки при каждом слове теребили рубашку Алана. – Так вы поможете мне?

Алан заставил себя еще раз посмотреть в ее глаза. То, что он там увидел, его явно обеспокоило. Словно через эти серые глаза он заглянул в ее душу…

– Да. – Согласие вырвалось у него против воли.

– О боже!.. – Колени у нее подкосились, и Ева в изнеможении опустила голову ему на плечо. – Спасибо, спасибо! – с облегчением повторяла она, прижимаясь к нему.

Алан старательно отодвинулся, говоря себе, что не желает ее благодарности. Ему нужно, чтобы она замолчала и побыстрее ушла из его жизни. Однако ощущение от прикосновения женской щеки к его плечу сохранилось и после того, как он отступил от нее на шаг.

– Не благодарите меня пока, – мрачно предупредил он, направляясь к двери. – Вы можете проснуться однажды утром и осознать, что лучше бы никогда не видели меня и не просили моей помощи.

Ева, с недоумением наблюдавшая за его поспешным уходом, ринулась вслед за ним, готовая поскорее начать поиски, пока он не передумал. Позади у нее остались три недели – целых три недели с того дня, как Чарли исчез у нее на глазах с испуганным ребенком в машине.

– С чего мы начнем? – спросила она, идя за Аланом по темному узкому коридору.

Не отвечая, он щелкнул выключателем на стене возле кухонной двери, и комнату залил яркий желтый свет. Когда он ответил, это было совсем не то, что она хотела услышать.

– Прежде всего, я хочу узнать все о вашем муже и о вашей совместной жизни до развода.

– И это все? – настороженно спросила Ева. – Вы просто хотите поговорить? – Она настроилась действовать.

Ее можно было понять – последние три недели она только и делала, что отвечала на вопросы, моля Бога, чтобы кончились разговоры и наконец-то начались поиски.

– Пока все, – ответил он холодно.

Поставив допотопный чайник под кран, Алан наполнил его водой. Повернувшись, он увидел, что Ева стоит сзади. Увидев его безжизненные, пустые глаза, она отошла в сторону, проглотив слова, которые хотела обрушить на него.

– Хорошо, – уступила она, наблюдая, как он ставит чайник на плиту и зажигает под ним горелку.

– У меня в машине есть большая часть того, что, по всей вероятности, вас заинтересует. – Она могла бы добавить: «Три недели я занималась только тем, что отвечала на вопросы».

Так. Генри, должно быть, полностью в ней уверен, если доверил этой женщине предназначенные для него документы.

– Приготовьте все бумаги, а когда чай будет готов, мы начнем.

– Они в моей машине, а машина стоит возле кладбища, – напомнила она.