Ева (СИ)

Простоял еще минут десять, небрежно пиная камушки с обрыва, выкурил наверно сигареты три сразу, пытаясь совладать с желанием оттаскать ее за волосы, научив как нужно вежливо разговаривать с мужчиной.

Вернулся к машине в невероятно паршивом настроение, зато Ева, как ни в чем не бывала весело смеялась над какими- то шутками Хлои, усевшись на капот моей машины своей задницей. Удивление это малая часть того, что я почувствовал, когда увидел ее радостное лицо, словно ничего и не произошло. Да она прекрасная актриса, зря делал поспешные выводы.

-Немедленно слезь с моей машины! — грозно прорычал я, видя как вытягиваются лица Хлои и Даны от удивления, а эта дрянь даже бровью не повила, словно мои слова не ей были адресованы, продолжала улыбаться, качая своими стройными ножками. — Давай, давай… — хватаю ее за руку, и стягиваю с капота.

— Ай, аккуратнее! — пищит Ева, одергивая подом микроскопического платья.

— Ага — кидаю ей, пытаясь это сделать как можно небрежнее.

Дана как истинная избалованная особа изъявила желания остаток времени предаться дрему, и бесцеремонно заняла место Евы, которая словно остолбенела, когда это все увидела, Хлоя так же решила поспать, жалуясь на то, что всю ночь она не сомкнула глаз. И естественно моей строптивой козе ничего не оставалась, как угрюмо плюхнуться на переднее, рядом со мной. Первые минут десять я делал вид, будто мне безразлично ее присутствие так близко, но видимо ее это устроила, и девушка беззаботна пялилась в окно, а я место себе не находил, то и дела переключая радиостанции. Чуть ли ни на каждой волне исполнители пели песни о любви, то вознося ее, то горюя. А что я знаю о ней? Да я в нее не верю, все очень просто. Для меня любовь это самое глубокое заблуждение в мире, от которого человек страдает, изводит себя, подвергая терзаниям. Убеждают себя годами, что существует она — Любовь, но, по сути, заблуждается глубоко. Пыль, обман, самообман, эфемерное понятие, невесомое, не поддающаяся какой либо науки. Любовь не что иное, как призрак, ну или радужный единорог, скачущий на просторах людской фантазии. Я лишь верю в то, что можно потрогать, понять, ощутить, не духовно, а физически. Все остальное лишь миф, который придумали страдальцы, которым нечем заняться, как предаться самобичеванию и забвенному страданию. Надеюсь, что когда- нибудь болезнь психического плана под названием «Любовь» найдет свое лекарство. Сегодня ты мучительно болен, а завтра, раз, и все закончилось, словно удалили гниющий зуб. Это ли не прекрасно, чувствовать себя зависим только от себя, и совершать поступки по собственной воли, а не под натискам тестостерона.

Слушая очередную заунывную оду, о том, как тяжела ноша человека с неразделенной любовью, решил себя все же развлечь.

— Ну, расскажи, что нибудь о себе? — пытаясь сказать как можно принуждений, но воспоминания о нашем поцелуи, который произошел ни так давно, будоражил сознание.

— Я не обязана с тобой говорить! — Ева загорелась словно спичка — И уж точно, что- то рассказывать…

— Да ладно тебе, не будь стервой… — хотелось подогревать ее злость, в которой девушка, безусловно, была прекрасна.

— Я стерва? — она повернулась ко мне лицом, чуть придвинувшись, от чего я пожалел, что должен следить за дорогой.

— Самая настоящая дикая стерва, которую можно себе представит! — прочистив горло, проговорил я, стараясь это сделать как можно тише — А ты считаешь это нормально, вначале целуешься, после строишь из себя недотрогу, и в довершении всего оскорбляешь? Ну не стерва?

-Тшш… — прошипела Ева, я повернул голову, и с наглой улыбкой посмотрел на нее. — Чего надо? На дорогу смотри! Не хватало того, что бы ты нас угробил!

— Скучная, но безумно красивая стерва! — чуть громче произнес я.

— Тебя никто не заставляет со мной общаться! — злюка продолжала огрызаться.

— Ева, скажи, в чем твоя проблема? — мой голос стал настолько серьезным, что я сам немного опешил, не говоря о ней. — Я принес извинения за свой поступок в аэропорту, отправил цветы, я правда искрении сожалею, что так произошло, и если бы я знал, что это ты, то совершенно по другому повел себя, понимаешь?

— Ага, прекрасно понимаю, значит если бы ты знал, что это я, то не поступил, так? — ее голос разливался во мне рекой, так приятно было слушать его, приглушенный, мелодичный, немного срывающий.

— Так!

— Вот только проблема не в том, что ты меня оскорбил, я переживу, и пойду дальше, проблема в том, что в этом весь ты, Кай Харди, наглец, получающий от жизни все, не задумываясь, об окружающих тебя людях. Знаешь, есть такое понятие как человечность, так вот, ее у тебя нет! — как же меня достали ее проповеди, просто ходячая нотация.

— Иметь убеждения хорошо, так как это выделяет тебя из толпы, делает цельным, состоявшимся человеком — начал я, пытаясь как можно мягче проговаривать каждое слово, так как понимал, что в гневе могу нагрубить, а этого не хотелось делать, только не с ней — Ты меня совершенно не знаешь, и лишь по одной ситуации судишь и делаешь выводы, думаешь это честно?