Ева (СИ)

С минуту она выглядывала, рассматривая людей, проходящих мимо, и прислушивалась к разговорам, доносящимся снаружи.

— Мастер Люк Скайуокер, — произнесла она вдруг. — Такой милый, славный молодой человек. Даже не верится, что он сын Лорда Вейдера. Они ничуть не похожи, ни единой чертой, ну, разве что цветом глаз…

— Что, простите? — прошептала Ева. На мгновение ей показалось, что сердце остановилось. Вот оно!

— Их глаза, — повторила Ирис, возвращаясь на свое место. — Они голубые. У обоих.

Внимательный оценивающий взгляд словно проникал Еве в душу, и на миг показалось, что черноволосая красавица изучает её. Да она специально пришла посмотреть на Еву!

Так смотрят только на соперниц.

Сжав всю свою волю в кулак, Ева упрямо наклонила голову.

— Вы знакомы с мастером Люком? — с нажимом произнесла Ева.

— С ними обоими, — беспечно ответила Ирис. — После битвы за Бисс мы… познакомились. И Мастер Люк, и Дарт Вейдер были ранены, и я за ними ухаживала. У Лорда Вейдера ранение на боку, вот тут, — Ева с содроганием вспомнила грубую полоску неровно сшитой плоти под своими пальцами. — Вообще, эти джедаи и ситхи такие загадочные существа, — продолжила Ирис. — Нет, правда. Это что-то необычное. Вообразите себе, они могут читать чужие мысли! Я уже промолчу о молниях Сил, ну, о них все слышали, пожалуй, но это не отменяет того, что это чудо, не так ли?! А ещё, — голос Ирис стал вкрадчивым, — они могут прикасаться, не дотрагиваясь руками, — глаза Ирис затуманились, в них промелькнуло что-то личное, какое-то сокровенное воспоминание. — Вы знаете, что такое прикосновение Силы? Тот, кто испытал его, никогда не будет прежним. Это прикосновение мучает и ласкает. Ситхи заставляют страдать и наслаждаться им; они касаются ещё и ещё, заставляя кричать и доводя до умопомрачения. И так несколько часов кряду, — Ирис смотрела прямо в глаза Еве, и в её зрачках танцевало пламя. — Два часа непрекращающегося оргазма, два часа пытки, два часа страсти. Ситхи умеют дарить свою Силу и страсть.

Ева, не помня себя, поднялась на ноги. В ушах её звенело, во рту было сухо.

— Вам плохо? — голос Ирис, казалось, выплыл из небытия, и Ева чуть качнула головой.

— Нет, — услышала он свой голос, какой-то чужой и мёртвый. — Просто здесь душно. Благодарю за беседу. Я, пожалуй, пойду.

Мир раскачивался. Мир танцевал под ногами, то и дело стараясь опрокинуть Еву, но она, упрямо сцепив зубы, шла и шла вперед.

Ей нужно было дойти.

Ей нужно было спросить.

Казалось, Вайенс ждал её.

Зайдя в комнату, Ева аккуратно прикрыла за собой двери и обернулась к нему.

Она больше ничего не видела, кроме его белоснежной фигуры, замершей посреди комнаты, и его горящих тёмных глаз.

Стоя вполоборота к Еве, отвернув непокалеченную половину лица, Вайенс молчал, не произносил ни звука, но и этого его молчания Еве было достаточно.

— Почему ты ничего не сказал мне? — произнесла она тихо.

— А что я должен был сказать? — резко ответил он, отвернувшись, словно ему было нестерпимо стыдно. — И как я мог сказать такое тебе?

Ева молчала. Мир вокруг неё продолжил рушиться и падать.

— А ты откуда знаешь?

— Об этом все знают, — сухо ответил Вайенс, по-прежнему не глядя ей в глаза. — Я пытался сказать тебе… то есть, пытался убедить тебя, что ты нужна мне намного больше, чем… чем ему… но ты же не слушала меня!

Ева молчала. Хрустальные глаза наливались удивительным, ненормальным спокойствием, и Вайенс в испуге схватил её за руку.

— Ева?!

— Твоё предложение до сих пор в силе? — медленно произнесла она.

— Моё предложение будет в силе всегда, — горячо начал было Вайенс, но Ева своей тонкой рукой заградила ему уста.

— Прости меня, — так же медленно и тихо произнесла она. — Прости. Я буду твоей, Орландо.

29. Падение в темноту. Ирис

Чувство опасности.

Оно реально и осязаемо, оно растекается по венам, словно яд, обжигая и мертвенно леденя одновременно, сдирая плоть изнутри, оставляя пустую оболочку.

И с каждой секундой смерть неотвратимо наполняла эту оболочку чернильными водами, из которых невозможно выплыть.

Ирис с трудом удавалось сохранить маску беспечности и покоя, произнося свою речь.

Каждая фраза давалось с таким трудом, словно за него Ирис получала сокрушительный удар в лицо. Ведь любое слово, касающееся Дарта Вейдера, выхватывающее из небытия его образ, освещая лучиком в темноте сознания его суровое лицо, было, по сути, гвоздём в крышку её гроба.

Это неважно, что она не сказала… что она не посмела произнести фразу "он был со мной". Ева поверила. Глядя в глаза Ирис, в которых перемешались дерзость и страх, Ева отчего-то додумала остальное сама.

Может, в черноте зрачков Ирис Ева увидела страстную и жестокую возню, и услышала его "хочешь меня?", остро звенящее опасностью и смертью.

Ирис сама почувствовала горячее дыхание лорда ситхов на своём лице, тяжесть его обнажённого тела, вжавшего её в стену, ощутила жадные руки, ласкающие её запрокинутое лицо, до боли сжимающие бедра, и судорога едва не скрутила интриганку.