Ева (СИ)

Даже страсть можно перетерпеть, если знаешь, что она пройдет, не прикоснувшись к душе. Тело умрёт, а душа вечна, и она не вспомнит прикосновений к телу.

— В другой жизни, Лорд Вейдер, — произнесла она. — Не сейчас.

Он усмехнулся, промолчав.

— Снова лжешь? — прищурившись, произнёс ситх.

— Нет, — Ирис с достоинством подняла голову, взяв себя, наконец, в руки. — Нет. Здесь и сейчас я могу стать вашим врагом или союзником, верным учеником, последователем, если призовёте. Но это… только в другой жизни.

— Ничего, я подожду, — пообещал Вейдер.

42. Засыпай…

Люк, наконец, был переведён из бактокамеры в обычный медицинский отсек, и Лея навестила там брата.

Молодой джедай был практически здоров, но перед окончательной выпиской ему предстояло пройти ряд обследований. Ему ужасно надоело бездействие и то, что медперсонал носится с ним, как с маленьким ребенком. Раны больше не беспокоили, и если бы не отпечаток молнии на щеке, рассекший кожу словно плетью и оставивший широкую красноватую ленту-рубец, то ничего бы и не напоминало о той схватке.

— Лея! — сестру Люк встретил, радостно улыбаясь. Его искренняя улыбка оставалась всё такой же открытой и чистой, и Лея в который раз удивилась невероятной способности брата сохранять свой свет, даже находясь рядом с отцом, воплощением тьмы. Странно, но, казалось, Люк становится только чище и ярче рядом с ситхом. Они словно дополняли друг друга, подпитывали и усиливали способности. Великие загадки Силы…

— Ох, — только и смогла произнести Лея, обнимая брата. Его объятья показались ей крепкими, и она поглаживала машинально исхудавшие плечи, утыкаясь плечом в больничную рубашку, пряча щекочущие нос слёзы. — Вечно ты попадаешь в переделки…

— Ничего, это ничего, Лея, — Люк рассмеялся, почувствовав влагу на своем плече, и отстранил от себя сестру, вглядываясь в её лицо. — Что такое?! Слёзы?!

Лея поспешно отерла тёмные, как переспевшая вишня, глаза, таявшие прозрачными каплями, и тоже засмеялась, несмело прикасаясь к красной полосе на лице Люка.

— Я очень переживала за тебя, — произнесла она серьезно. — Отец доставил тебя в таком состоянии…

Она помолчала, припоминая те страшные мгновения, когда своей Силой тянула Люка из темноты Смерти. Он, видимо, тоже вспомнил их и пожал её пальцы.

— Я слышал тебя там, — произнес он тихо. — Ты звала меня, и я шёл на твой голос. Спасибо!

Он пожал вновь тонкие пальчики, и близнецы тихонько рассмеялись, деля одну тайну на двоих.

— Каждый раз, когда ты сопровождаешь отца, — ворчливо произнесла Лея, — ты возвращаешься полуживой!

Люк с удивлением уставился на надувшую губки сестру:

— Лея, о чём ты? Отец так же получает ранения, и если он в состоянии стоять после них на ногах, то только потому, что намного сильнее меня.

— Благодаря своим механическим рукам и ногам…

Люк с удивлением воззрился на сестру, словно видел её в первый раз в жизни.

— Лея, отец живой человек. Он так же испытывает боль, как и я. Из его ран течет такая же кровь, как моя. Не нужно думать о нём, как о бездушном роботе. Он не выказывает своих эмоций не потому, что их нет, а потому, что… иначе относится к себе и своей боли. Я думал, что ты поняла его тогда…

— Я не думаю так. Прости. Я знаю, что отец много значит для тебя, и я вовсе не хотела… Просто… просто я очень испугалась за тебя. И… До того тебя не ранили… так часто!

— Может, потому, что до этого я не бывал в таких опасных переделках? Отец идёт в самое сердце боя и связывается с самым серьёзным противником.

— И ты с ним! Он словно… натаскивает тебя!

— Что?!

Лея немного помолчала; Люк видел, что она хочет спросить о чём-то, но не решается. В глазах, полных тревоги за него, он читал какое-то недоверие, настороженность. Она всматривалась в лицо брата так, словно пыталась за его чертами разглядеть кого-то другого.

— Что такое? — удивленно произнёс Люк. — О чём ты думаешь? Что тебя беспокоит?

— Отец лечил тебя Тёмной стороной Силы, — произнесла, наконец, Лея, и плечи её обмякли, она выдохнула с облегчением и словно сбросила тяжкий груз. — Он…

— Он просто нёс меня на руках подальше от края, — перебил сестру Люк, и металлические пальцы крепче сжали её руку. — Лея! Послушай меня. Нет разницы в Силе. Я был там — я видел Темную сторону. И знаешь, что в ней самое страшное?

Лея не ответила, но Люк видел, что она просто страшится своего вопроса и возможного ответа, а потому сказал сам, не дожидаясь:

— Одиночество. Самое страшное — это одиночество, потому что в целом мире мало людей, которые отважатся по-настоящему разделить путь ситха с ним.

— Но ты знаешь, что такое путь ситха! — горячо затараторила Лея. — Это приказ 66, это преданные друзья, это убийства!

— Да, — ответил Люк. — И никого рядом. Даже тех, ради кого ты выполнял приказы и убивал. Лея, мы тоже ведём войну. И свет, застивший наши глаза, щадит нас и не позволяет увидеть те ужасы, что творят наши войска. Мы тоже убиваем. Но мы есть друг у друга. У ситха нет никого рядом.

— В чём же тогда разница между нами, Люк? Есть ли она? — осторожно спросила Лея, пытливо вглядываясь в серьёзное лицо брата. Он кивнул: