Эвакуатор

Что-то его долго не было; неохотно расставаясь с теплом, Катька вышла на веранду, но за окном была сплошная темнота. Сбежал, оставил ее тут… что за шутки?! Тут же она с облегчением услышала шаги на крыльце. Он вошел, улыбаясь, неся какую-то длинную палку в брезентовом чехле; поставил ее рядом с дровяным мешком, долго запирал за собой дверь, стараясь ничего не запачкать: руки у него были в крови.

— Что с тобой?!

— Только без кудахтанья. Кудахтанье неуместно.

— Ты поранился?

— Кать, нормальные дела. Там одна штука залипла, еле отодрал.

— Какая штука?

— Слушай, полей на руки, а? Ковшик вон… Если я скажу «копулятор», это тебе что-нибудь объяснит?

Катька постепенно успокаивалась. Кажется, он был веселый, и все у него получилось.

— Объяснит. Такая вещь, которая копулирует.

— Не она копулирует, а ее копулируют. Но вообще верно, да. Ты догадлива.

— И чего с ним было?

— Люфтил.

— Сильно люфтил?

— Уже не сильно.

— Это не я его сломала?

— Дитя мое, его и медведь бы не сломал. Там сверхпрочный корпус. Просто в полете расшатывается, когда приземляешься. Давление большое.

Он смыл кровь, и стали видны глубокие порезы на пальцах.

— Смотри ты, — уважительно сказала Катька. — Опасная штука?

— Да Господи, его ребенок починит. Там только с ионизатором проблема, он неудобно стоит в этой модели. Заварил, и ладно.

— А что это ты принес?

— Наблюдательной Варваре нос оторвали.

— А серьезно?

Они вошли в теплую комнату. Игорь шагнул к печке и сразу увидел открытую шкатулку.

— О. Я гляжу, мы тут знакомимся с обстановкой…

— А нельзя? Ну извини, пожалуйста…

— Почему нельзя, у меня от тебя тайн нету. К тому же это все не мое.

— Ну объясни все-таки, что ты такое принес в дом?

— Ничего особенного. Стартер принес.

— А зачем?

— Я его хочу с утра немножко посмотреть, при свете. Деталь простая, но от него, в конечном итоге, все зависит. Надо почистить, топливо залить…

— А куда он вставляется?

— Спрашивающий подставляется. Лучше расскажи, как тебе все эти документы.

— Очень грустно, — честно сказала Катька.

— Да почему грустно? Счастливые были люди, студень варили, в гости ездили. Я прямо завидую.

— И кого бы из них ты взял?

— Никого. Чего их брать, у них все шоколадно.

— А Чернобыль?

— Оттуда и так всех сразу эвакуировали. Кстати, зря. По моим расчетам, все улетело в атмосферу в первые же часы и пролилось над Тихим океаном. Вокруг АЭС был фон, конечно, но не фатальный.

Он подбросил еще дров, выгреб золу и долго смотрел в огонь. Потом неожиданно сгреб в кучу все письма, скомкал их и зашвырнул в печку через верхнюю дверцу.

— Игорь! — ахнула Катька. — Ты что! Зачем?

— Да ну, дрянь всякую… Я считаю, ничего не должно оставаться.

— Это же не твое!

— Были бы нужны — забрали бы.

Две дюжины чужих жизней скорчились и вылетели в трубу.

— Нет, я все-таки не понимаю…

— Ну и зря. Все надо жечь. У нас никогда никаких документов не хранят.

— Почему?!

— А зачем? Что они тут создают иллюзию жизни? Жизнь в другом. Берегут друг друга, сохраняют письма, перевязывают ленточкой… Надо уметь прощаться, уметь все рвать. А жизнь всех этих Медниковых-Болтаев мне вообще отвратительна. Какое-то ползанье. Ничего не жалко. Здравствуйте, дорогие мои, пишу вам из Мисхора, погоды стоят хорошие. Вчера записался на процедуры, просил контрастный душ, но большая очередь, в результате согласился на стрельбы и подъем переворотом, но не сумел выполнить норматив и теперь буду с сержантом тренироваться по утрам. В последнее время спина болит меньше, но плохо двигается левая рука и трудно дышать по ночам, советовали растираться желтком яйца с сахаром, потом добавить три капли коньяка, стакан муки и щепоть корицы, и запекать до появления хрустящей корочки. У меня все хорошо, помидоры стоят рубль кило, в прошлом году были восемьдесят коп, но говорят, что теперь просто нет урожая, потому что Люда вышла замуж за своего институтского товарища Петю, приводила к нам, очень милый мальчик, хотя немного заносчивый и, кажется, увлекается очень музыкой. Больше мне не пишите, потому что в живых все равно не застанете, а те бусы, которые ты, Маша, взяла у меня, когда в прошлый раз гостила, а сказала на домработницу, пожалуйста, носи, если они тебе нравятся. Ваш муж и отец. Ненавижу родственные связи. Вечно быть обязанным чужому, в сущности, человеку, с которым тебя связывает только кровь… Если это жизнь, то я землянин.

— Значит, ты землянин, — сказала Катька. — Я всегда догадывалась.

— С кем поведешься, мать, с кем поведешься… Я до сих пор боюсь, что это заразно.

Помолчали.

— Игорь! А не может так быть, что вы отбираете… ну, типичных представителей? Для научных нужд?

— Типичных представителей не бывает, — назидательно сказал он, глядя в огонь.

— Почему? Среднестатистический гражданин, чеченец там или русский… Наиболее близкий к среднему значению…