Эванджелина

Утро пришло; и цветы омыли своими слезами
Светлые солнца ступни и кудри его умастили
Чистым своим благовоньем из маленьких чашек хрустальных.
«В добрый час! — промолвил священник с крыльца. — Возвращайтесь
С блудным сыном измученным и с неразумной невестой,
Что, заснув, пропустила приход жениха. До свиданья!»
«До свиданья!» — ответила девушка и, улыбаясь,
Вместе с Базилем сошла к уже поджидавшей их лодке.
Так с лучезарного утра надежд началась их дорога,
Их погоня за тем, кто вперед уносился, гонимый
Яростным ветром Судьбы, как увядший листок над равниной.
День и другой миновал, и не скоро еще удалось им
След беглеца разыскать средь озер, и лесов, и потоков;
Много дней миновало, но лишь ненадежные слухи,
Словно шаткие вехи, вели их по дикому краю.
И наконец в испанском селенье Адайес, в таверне,
Путникам изнеможенным поведал радушный хозяин,
Что накануне в компании всадников, с проводниками
Выступил в путь Габриэль и умчался дорогою прерий.

IV

Есть далеко на западе край, где могучие горы
К небу вздымают, сверкая, свои снеговые вершины.
Там, по глубоким ущельям, сквозь узкие в скалах разрывы,
Где проезжают с трудом фургоны переселенцев,
К западу воды струят Орегон, Волливей и Овайхи;
А на восток, меж хребтов Уинд-Ривер, извилистым руслом
Через долину Суитуотер стремительно мчится Небраска.
К югу, по склону вулканов, с отрогов Сьерра-Невады,
Камни с песком волоча, обвеваемы ветром пустыни,
Вниз к океану несутся бесчисленные потоки,
Словно гудящие струны огромной немолкнущей арфы.
Между этими реками — области девственных прерий,
Буйные волны травы, игралище света и тени,
С яркими купами роз, с кустами пурпурной аморфы.
Лоси, бизоны, косули пасутся на этих просторах,
Волки блуждают и табуны одичалых мустангов,
Ветры усталые бродят, гуляют степные пожары;
Там племена кочуют отважных детей Измаила,
Землю кровью пятная, и над тропой их военной
Плавает в небе кругами стервятник, взбираясь все выше, —
Словно неистовый дух вождя, убитого в битве,
Нехотя к небу восходит ввысь по незримым ступеням.
Тут и там курятся дымки их воинственных станов;
Тут и там поднимаются рощицы пышной каймою
Вдоль речных берегов; и медведь, молчаливый отшельник,
Там по откосу сползает, ища себе сладких кореньев.
И надо всем этим небо, прозрачное, ясное небо,
Словно хранящая длань господня, навечно простерто.