Евангелие – атеисту

–Теперь правильно…так… Одесское высшее мореходное училище, курсант, электромеханический факультет… Отчислен по собственному желанию? Ответьте искренне, самоволки были? Сколько?

–Зафиксированных две, товарищ капитан-лейтенант!

Он удивлённо поднял брови., но я продолжал:

–Длительность каждой по 45 суток…

–Сколько?! – Подпрыгнул замполит, а командир радостно улыбался и крутил лысой головой, щуря глаза.

–Две самоволки по 45 дней, за которые и был списан в числе группы, нарушивших дисциплину во время плавпрактики на судне Поти. Мы в горы ушли и пешком добирались. Хотели дойти через Кавказ и Крым до Одессы и превзойти подвиг Бендера и его сподвижника Воробьянинова. Не превзошли. В Керчи были отловлены и с позором были доставлены в экипаж родной мореходки. Но нас простили почему-то. Наказан был, без лишней строгости, только руководитель практики, который без ведома капитана выставил нас с вещичками на причал, превысив свои полномочия. Относительно второго случая – решил бросить мореходку, подал соответствующий рапорт. Командование медлило, тянуло… С учётом того, что пагонами мы не были отягощены – присягу с посвящением в мичманы дают пятикурсники, а лейтенантские пагоны запаса полагались лишь на шестом году, не счёл я преступным провести время ожидания не в опостылевшем экипаже, а в частных домиках в окрестностях Одессы, можно сказать, области с подругой и собутыльниками. Но пил я немного.

Мог бы я всего этого и не говорить, но мне весело, отчаянно. Не хотелось победы меньшей, чем у Бормана. Но не получилось. Смял меня замполит, неплохой психолог…

–Начинаю понимать – сказал он, вчитываясь в анкету. – Так, отец начальник ГУУЗиК Минморфлота…член…так-с…завпарткабинетом ГЭС-I… Скажите, матрос, что сей ГУУЗиК означает?

–Главное управление учебных заведений и кадров.

–А что есть ГЭС –I?

–Электростанция в Москве, которая в Кремль ток даёт!

–Да-а, с ы н о к…– Добреньким скрипом втоптал меня в доски казарменного пола под ногами замполит, но снова, в который раз, встрял спаситель-командир:

–Электромеханический факультет, три семестра, плав практика, слесарь-сборщик моторов на автозаводе! Пиши, замполит :оператор ПУАЗО в ПРТВ. Прекрасный будет приборист, а там погляжу.

Замполит заспорил:

–Анархиста неприкрытого берём, командир, да ещё куда! На станцию орудийной наводки, под сердце батареи!

–Ну, что ты! Какой же он анархист? Комсорг учебного отряда, а какой перед присягой концертик из ничего соорудил?! Маяковского импровизировал – слёзы из глаз текли. Помнишь? Мы же с тобой рядом стояли, видели, что слёзы в его глазах стояли настоящие! А сценка «Против хулигана»? Какие чудеса гибкости показал – каучук! Мостики, фляки, сальто, хождение на руках вокруг сцены? А пародия на строевую песню? Сам ведь всё сочинил! Мы же все ухохатывались… Берём?

–Бери, командир, да не замарайся… Чую – г….цом попахивает!

–Читал я в анкете его автобиографию, собственноручно написанную. Восхитился – каждое слово к месту и искренне, без оправданий. Поразил меня его почерк, словно я сам писал…Но мне такой текстик не сплести бы… Беру – и точка!

Командир встал, распахнул дверь в казарму, гаркнул:

–Батарея! Готовность номер один! – И мгновенно затопали сотни ног. Всё задвигалось, побежало на выход, на сопку, к боевым постам и расчётам! Обращаясь к каплею, капитан сказал:

–Товарищ капитан-лейтенант! Замените меня наверху! Час боевой учебной стрельбы. Я подбегу через четверть часа. – И побежал замполит, отмахнув ладонью «честь», как положено, выполнять приказ начальника.

Мы четверо топтались перед командиром, и были уже все влюблены в него, не жалели об учебке и не желали других мест службы… Ну, а замполита, думалось, стерпим как-нибудь, притрёмся! Было у меня предчувствие, что не долго этот замполит тут будет, и прав оказался. Больше мы не «беседовали» с ним. Уехал с женой и дочкой в отпуск и не вернёлся больше. Перевели в плавсостав флота. На его место приехал из Серероморска капитан Любенко, разжалованный аж из подполковников. Имел он прежде кресло в Политуправлении СФ. Был он гитарист, балалаечник, певун народных песен – душа нараспашку! Бывало, мы с ним выпивали с его холодном финском домике над ручьём… Ночи проводили в разговорах… Я пил совсем мало, а он по чёрному, плакал и клял несправедливость судьбы…

– О нём не надо, Борух! Меня интересует песня, что ты сочинил. Изобрази.

Я поднялся на ноги, одёрнул брюки, принял «строевой» вид.