Евангелие лжецов (ЛП)

Бар-Аво приходит и приносит бурдюки с вином, украденные у римского офицера, внимание которого отвлек переполох на рынке, и заодно получить новые указания. Но, когда он входит в небольшую темную комнату, где идет обсуждение, он не может удержать себя от уставившегося взгляда на карту.

«Они перевели свои отряды сюда», рассказывает один человек Ав-Рахаму, приставляя палец к карте, «и теперь их обозы пойдут через горный проход».

Бар-Аво в одно мгновение охватывает взглядом карту. Вот — море, с нарисованными чернилами голубыми волнами. Вот — берег, а тут — дороги, ведущие из Яффо к Иерусалиму, в Кесарию, вниз в пустыню. Ему представляются городки и поселки, как выглядят они с орлиного взгляда вниз, если идешь с одного места в другое. И по всей карте лежат засохшие черные бобы из мешка кладовой, из которой секретным входом попадаешь в эту комнату. Ав-Рахам замечает, как он разглядывает карту.

«Они показывают римлян», объясняет он, указывая на бобы, «тут в гарнизоне» — кучка бобов у Иерусалима — «а здесь находятся их посты» — по всей карте. «Мы следим за тем, куда они идут, и что делают, и поэтому знаем, когда отправят к ним новый обоз, и когда они будут изолированы».

«И вы можете решить, когда напасть», догадывается Бар-Аво.

«На самом деле это лишь догадки. Всего лишь догадки. Наши вести часто приходят запоздалыми. Но попытаемся стащить у них, если сможем. Нет ничего слаще, — Ав-Рахам улыбается, и живот прижимается к столу, когда он наклоняется вперед, — чем убить римского солдата его же мечом».

Бар-Аво тоже улыбается. Он раньше представлял себя убийцей, как и все подростки. Вот он выхватывает меч и прорубает им кого-нибудь насквозь. Он приносил ягнят к Храму и видел, как жизнь покидала их, и ясно представлял себе, насколько простым и важным было это.

«Сколько из них мы должны убить, чтобы они ушли от нас?»

Ав-Рахам смотрит в глаза Бар-Аво, затем берет его за левое запястье и открывает его ладонь вверх. Он выбирает одну фасолину и кладет ее ему на ладонь.

«Так мы сейчас и делаем. Одного за другим. Но с Божьей помощью…»

Ав-Рахам сметает бобы с пергамента кистью руки. Двумя, тремя взмахами он счищает их всех.

«Вот, как мы должны делать. Каждого из них. Никакого мира, пока каждого из них не выкинули отсюда».

«Мы выбросим их в море», говорит Бар-Аво, глядя на разбросанные по полу бобы.

Ав-Рахам притягивает к себе Бар-Аво так близко, что до Бар-Аво долетает запах лука и специй от старика и чеснока из его рта. Ав-Рахам наклоняет к себе его голову и целует макушку.

«С тысячью таких парней, как ты», произносит он, «мы так и сделаем».

Ему доверяют со временем большие вещи. Ему рассказывают, где находятся склады мечей, и как смазывать и обертывать их в материю, чтобы те не ржавели в долгом хранении под землей. Он теперь знает, как поджигать разными способами дом, чтобы не требовалось много дров и не тратилось много времени. Он знает имена нужных людей по всей стране. Ав-Рахам даже попросил одного из стариков научить Бар-Аво читать, и хотя читает он медленно и по слогам, но это умение очень нужно для их революции.

Совершенная правда, что некоторые умения и знания скучны и монотонны, и его пришлось убеждать в их необходимости. Но наступает тот день, когда он в первый раз убивает человека. И тот день совсем нескучный.

Не было никакой особенной причины для того, чтобы был тот день, хотя он знал, что этот день настанет, и случится тот самый момент. Ему уже почти двадцать лет, и он командует небольшой группой людей того же возраста и помоложе. Они вредят, воруют что смогут, устраивают беспорядки и уничтожают здания и собственности, и говорят себе сами, что раз за разом, день за днем, они выталкивают римлян с их земли.

Сегодня предстоят бани. Рим не построил больших бань в Иерусалиме, как это он делает в других захваченных городах: небольшой бассейн, одноэтажное здание, рядом с дормиториями для солдат. Они моются там, и того достаточно, чтобы атаковать их. И туда же приходят и простые жители города, кто не понимает, что ходить в бани — это уже поклоняться Риму, и те, кто хочет показать свою лояльность римской власти. Короче, предатели в их предательских, обманчивых водах.

Бар-Аво и его друзья придумали план. На крыше бань находятся открытые окна, и здание расположено близко к другим зданиям, среди которых есть одно, принадлежащее человеку, который находится в большом долгу перед Ав-Рахамом, и его убедили предоставить им одно окно, выходящее на изогнутую крышу бань. Пошли четверо: Я’ир, Гийора, Матан и сам Бар-Аво. Они слезают из окна по стене, и у каждого на плече висит кожаная сумка, и они еле сдерживаются от хохота.

Сквозь окна на крыше они смотрят вниз на купающихся римлян.

И те выглядят смешно, позорно, и каждый из них ходит голым, как ребенок, без ничего, без стыда, без благопристойности, без никакого уважения.

«Посмотри-ка туда!» шепчет Гийора, младший из них.