Евангелие от Ивана

Как ни странно, однако герой героев со своей командой прибежал к Дому Советов, который при очередном приступе янкофилии называли уже Белым домом, далеко не первым. Тут с утра пораньше вовсю митинговали. Те, кто с ним прибежал, смотрели на него теперь, словно поляки на Сусанина, и стали подозревать во весь голос, что он, гад, кормится в Верховном Совете, поэтому и дал сюда стрекача. Потому-то и орал, мол, никому свою демократическую пайку никогда и никому не отдаст.

Аэроплан Леонидович с неприступным выражением лица, по которому можно было сразу определить большого начальника, прошел мимо охраны, поднялся в кабинет вице-президента и, представившись сопредседателем межанальной группы, принял деятельное участие в очередном совещании. Никто не заметил ничего странного в его словах, более того, в считанные минуты все стали считать его приближенным к самому ВИПу. Если нужен был генерал Кочеть или генерал Кобелкин, то Аэроплан Леонидович быстрее всех находил их в этой кутерьме. Он так же возглавил направление, которое на военном жаргоне называлось «разложение войск противника». Денег на это никто не жалел, ни российские власти, ни братва — и по тревоге были поднята сотня секс-террористок с улицы Горького, брошена на танкистов и мотострелков в центральной части Москвы.

Со всей Москвы к Белому дому сбежались не только разные интеллигенты да младшие научные сотрудники, которым до смерти надоело получать ежемесячно аванс и зарплату. Но и нарождающийся так называемый средний класс, в том числе такие, как Гриша Ямщиков — бывший эмэнэс НИИ тонких бездоходных технологий Минтрямтрямнибумбума, выросший в рекордно короткий срок из алкаша-попрошайки в рэкетиры и бандитские авторитеты. В виду исключительно сложной обстановки он велел тем, кто находился под его «крышей», завалить закуской и залить выпивкой защитников демократии. Он очень опасался, что придет конец вольнице для братвы, и поэтому приказал всем потрошителям и киллерам стоять тут насмерть. Не случайно один из тех деятелей, кто принимал участие в подтасовке результатов одного судьбоносного для страны голосования и сам же признавался в этом перед миллионами соотечественников, назовет все, что произошло возле Белого дома, криминальной революцией. А в качестве логотипа этой революции средства массовой информации всего мира передавали снимок изрядно знаменитого музыканта с автоматом в руках, который дали ему подержать перед телекамерами.

А пока Около-Бричко, которого все тут почему-то называли господином Арнольдом, как и тысячи других доброхотов, предпринимал все меры к тому, чтобы министерства и ведомства, органы управления и коллективы предприятий не поддержали гэкачепистов. В Белом доме представляли мировому общественному мнению события в России как начало всемирного апокалипсиса, а в Кремле и на Лубянке в страхе перед мнением Запада решились на пресс-конференцию, на которой продемонстрировали неуемный тремор дланей, путанные и неадекватные ответы. Всем стало ясно: эти бездари проиграли.

Аэроплан Леонидович смотрел пресс-конференцию по телевизору в машине мистера Даниэля Гринспена, который рекомендовал корреспондентам CNN взять интервью у мистера Около-Бричко. Аэроплан Леонидович сам был поражен, насколько легко и свободно владел английским языком в американском варианте. Не говоря уж о мистере Гринспене, у которого вообще глаза полезли на лоб:

— Мистер Около-Бричко, я и не подозревал, что вы так владеете нашим языком! Вы великолепно ответили на вопросы по поводу этой дурацкой пресс-конференции путчистов! Но нельзя ли спросить, как вы сумели так овладеть американским английским? — не мог успокоиться мистер Гринспен, опять подозревая в нем агента КГБ.

— Во сне. Анкл Бэнс научил, — ответ как бы сам собой исторгся из его уст.

Мистер Гринспен захохотал, оценив юмор великого русского писателя.

Сбитый с толку Гриша Ямщиков, который пил по-черному с утра и ни капли не захмелел, подошел Аэроплану Леонидовичу и уважительно взял его за локоть:

— Послушай, господин Арнольд, а ты не сын Аэроплана Леонидовича, с которым я упирался в одном НИ-НИ?

— Гриша, — очень проникновенно начали отвечать ему, — так ты, значит, своих уже не узнаешь? Я и есть Аэроплан Леонидович Около-Бричко собственной персоной.

— Ты?! — Гришу пригнуло к земле ошеломление. — Но выглядишь лет на сорок, не больше!

— Чистить организм от шлаков надо вовремя, так-то, дорогой. Дать поносить десятку до зарплаты? — спросил Аэроплан Леонидович, напоминая Грише его институтскую привычку занимать деньги не до зарплаты, а на освежение пасти, то есть на похмелку.

— Ну, ты даешь, — замотал головой Гриша, а потом взъерошился: — Насчет десятки совсем зря, хочешь, дам десять тысяч зеленых без отдачи, а?

— Не будем считаться, — поднял руку Аэроплан Леонидович, властно прекращая словопрения. — Кстати, мистер Гринспен, позвольте познакомить вас с ярким представителем нашего среднего класса, активным и стойким, не взирая ни на какие дозы, защитником демократии Григорием Ямщиковым…